Чтобы нам не забыть

Благодаря реформам и широкой миссионерской пропаганде, в 1830–х годах всюду имели место ожидания тысячелетнего царства. Чарльз Финней, величайший американский евангелист того времени, выразил преобладающее мнение церквей, когда в 1835 году писал, что “если Церковь выполнит свой долг” в вопросах реформ, “тысячелетнее царство в этой стране может наступить через три года”.

Идея заключалась в том, что реформы и другие стороны Пробуждения подготовят мир к началу тысячелетнего царства из Откровения 20 главы, в течение которого земля будет становиться лучше и лучше, пока в конце 1000 лет не вернется Христос.

Именно в такой мир, полный ожидания тысячелетнего царства, пришел Уильям Миллер со своей проповедью о Втором Пришествии. Как следствие, церкви повсеместно принимали его с распростертыми объятиями.

Бог приготовил путь. Он всегда это делает. Наша задача следовать за Ним.

4 января Неожиданный кандидат в служители

Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия.

Ин 3:3.

Вот в этот период надежд и восторженного ожидания, свойственного Второму великому пробуждению, мы находим того, кто казался безнадежным кандидатом на служение.

В самом деле, Уильям Миллер, в свои двадцать с лишним (он родился в 1782 году), скорее был склонен подшучивать над проповедниками, чем составлять им конкуренцию. В частности, в его собственной семье были мишени, особо подходящие для подобного рода забав. В списке “предпочитаемых” значились его дедушка Фелпс (баптистский служитель) и его дядя Элихью Миллер из баптистской церкви Лоу Хэмптон.

То, как Миллер изображал своего деда и дядюшку в час молитвы, служило огромным развлечением для его скептически настроенных приятелей. Со “смехотворной важностью” он подражал своим родственникам “в словах, интонациях, жестах, порывах и даже скорби именно так, как это выразили бы они сами”.

Кроме развлечения для друзей, такие выходки служили характеристикой самого Миллера. Как и другие молодые люди времени стремительных культурных преобразований, Миллер проходил через кризис самоопределения. Отчасти его бунт против семьи, несомненно, являл собой разновидность извечной битвы молодых людей, пытающихся понять, кто они в сравнении со своими родителями.

К сожалению, эта битва одинаково тяжело дается и родителям, и детям. Так было и в случае глубоко религиозной матери Уильяма, которая знала о его проделках, но находила забавными и не более. Для нее поступки старшего сына были «горечью смерти».

Однако Вильям не всегда был религиозным бунтовщиком. В ранние годы он был весьма и даже болезненно набожным. Первая страница его дневника (который он начал вести подростком) содержит фразу: «Меня рано научили молиться Господу». Будучи единственным в предисловии к дневнику описанием его самого, можно предположить, насколько важной для него была эта характеристика.

Но так было не долго. Едва повзрослев, Миллер оставил христианство и стал ярым и скептически настроенным деистом, который высмеивал не только своего деда, но и само христианство.

И все же старый дедушка Фелпс никогда не отчаивался насчет него. “Не нужно так сокрушаться о Уильяме, — успокаивал он мать, — он еще совершит нечто для Бога”.

Так и случилось. Но к несчастью для нее, прошло время, прежде чем это пророчество исполнилось.

Фелпс не переставал молиться за своих детей и внуков. В этом есть что‑то важное для нас, живущих в двадцать первом веке.

5 января Безнадежные моменты надежды

И сказал я в сердце моем:"и меня постигнет та же участь, как и глупого: к чему же я сделался очень мудрым?"И сказал я в сердце моем, что и это — суета; потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто. Потому что участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти… Все произошло из праха и все возвратится в прах.

Еккл. 2:14–16; 3:19–20.

Служба Миллера в должности капитана во второй войне против Британии (1812–1814) стала поворотной точкой его жизни. Еще до войны его стали посещать сомнения насчет обоснованности его деистических верований. Часть проблемы состояла в том, что деизм обещал жизнь после смерти, но Миллер сделал вывод, что на самом деле это логически ведет к тому, что за порогом смерти ничего нет.