Чудачка для пианиста

С утра жутко тошнило, на уроках продержалась на соленой воде, а по дороге на базу совсем стало плохо: пришлось тормознуть на обочине и долго приходить в себя.

— Малинка, чем я могу помочь? — Саша придерживал меня за локоть, пока я сдерживала рвотный позыв и дышала, как старушка, что поднялась на девятый этаж. Как же это выматывает, забирает силы, путает мысли.

— Сейчас, — я набрала побольше холодного воздуха в грудь и откинулась на крепкое плечо. — Укачалась немного.

Он не ответил. Просто поцеловал в висок и крепче потянул к себе.

— Может, домой? В другой раз с группой познакомишь.

— Нет, мы поедем. Я и так уже третью неделю не появлялась. Только давай зайдем в кафе: есть хочется.

— Тебя же мутило только что? — Саша мягко усмехнулся и переплел наши пальцы.

— Это из-за того, что я голодная.

— Ты что не обедала? Я же дал тебе деньги.

Я закусила губу и соврала:

— Я их потеряла.

— Малинка, вот сейчас буду тебя кусать. Ты же не одна есть хочешь, за маленького подумать нужно было. Что, далеко к моему кабинету идти?

— Прости, но тогда мне не хотелось, — я пожала плечом и легонько ударилась затылком о Сашину ключицу.

«Вкусный домик» уютно согревали настенные лампы, увивали искусственные зеленые лианы и дополняли деревянные, из грубых срубов, столы и стулья.

На раздаче Гроза поставил передо мной поднос и предложил сделать заказ.

— Борща хочу, — хихикнула я. — И чесночную булочку.

На лице моего пианиста застыло откровенное удивление, оно перетекло в коварную и довольную улыбку.

— А я думал, что мы копченого кабанчика закажем.

— Не-е-е, борща, — я постучала указательным пальцем по губам и поискала блюдо в меню. — Нет! Вот, — ткнула в список, — солянку, да-а-а.

— С оливками? — скривился недоверчиво мой жених. — С лимоном? Никогда не понимал, как это едят.

— Не хочешь, закажи себе что-то другое, — я наиграно надула губы.

— Э, нет, — Саша жестами заказал две тарелки и добавил вслух: — И две булочки с чесноком.

Я прыснула от смеха.

— Я пошутила на их счет.

Саша лишь весело отмахнулся.

— Вот теперь будешь есть и думать, как мы вдвоем ароматно будем пахнуть на репетиции.

— Сжалься, — я сложила руки в молитвенном жесте и едва сдержала улыбку.

— Ладно, провокаторша, — он невесомо щелкнул меня по носу и добавил кассиру: — Булочки с собой, а к солянке — сметану и белый хлеб.

Пока мы ели, я рассматривала увитые венами руки Саши, любовалась его утонченными манерами и легкой улыбкой в уголках губ.

Всю неделю мы так уставали в Академии, что едва успевали поговорить. Просто сумасшедшие дни, когда даже выдохнуть не получалось. Ленты, индивидуальные, оркестр, собрания у Саши, потом съезд учителей в среду, когда я не дождалась жениха и уснула в холодной кровати одна, а проснулась — Саша уже уехал на занятия — ему нужно было на раннее утро. Все это не позволяло нам сблизиться, побыть вдвоем, просто расслабиться, отдохнуть. Вчера, в единственный более менее свободный день у меня, у Грозы до упора было забито индивидуальными. Мне после оркестра пришлось его ждать, но я не тратила время зря: сочиняла стихи, присев на лавку в центральном холле, выливала на бумагу мысли и тревоги — мне так легче становилось, да и время тянулось не так долго.

Якина внезапно отстала, но я чувствовала, что нет-нет и поглядывает злобно в мой затылок в надежде прожечь там дыру. И я знала, что она не выдержит долго и все равно кольнет.

— Думаешь, ноги раздвинула, и он теперь твой навечно? — однокурсница остановилась возле зеркала, поправила помаду на тонких губах, пригладила волосы ото лба до макушки и перебросила на плечо идеально заплетенную косу — почти черную мамбу. Якина говорила приглушенно, но студенты возле стены все равно обернулись и окинули меня заинтересованными взглядами. — Гроза не твоего поля ягода, чудо ты в перьях: поиграется и выбросит. Могу даже поспорить, — она бросила через зеркало холодный взгляд, а я поджала губы, чтобы не устроить скандал. Он мне не нужен сейчас, не хочу лишних проблем: ни себе, ни Саше.

Светка отлипла от зеркала, поправила высокие сапожки, наклонившись предельно откровенно, так, что парни возле стены присвистнули, а затем бросила надменно через плечо:

— Я занята, ребятки, а вот эта шлюшка каждому дает. Так что пользуйтесь, — она растянула мерзкую змеиную улыбку и быстро процокала каблучками к выходу.

Мне хватило сил забросить блокнот и ручку в рюкзак, подняться на ноги и исчезнуть в коридоре. В уборной я долго охлаждала раскрасневшееся лицо и уговаривала себя просто успокоиться. Только зубы скрипели и ногти протыкали ладони.

А если она права, и это у Саши просто влюбленность? Или еще хуже, он просто чувствует себя обязанным из-за моей беременности? Я слышала, как он говорил с матерью. Обрывки, правда, но я поняла, что речь о бывшей жене, о которой мне он так и не рассказал толком. Только то, что она его обманывала. Честно, мне и не хотелось подробностей, но сомнения грызли, как термиты, что расплодились в дереве и сжирают свой дом.