Чудачка для пианиста

— Ты не виновата, даже не думай, — Саша опустил голос до максимального баса, вклинил пятерню в мои волосы и прижал к себе. — Я тоже ляпнул: мог и мягче, но после Иры мне все женщины казались продажными шлю… извини. Но я верил тебе, сразу верил, просто секунда в секунду не смог осознать, какое счастье на меня свалилось. Ну, как до жирафа, понимаешь? Не кори себя, Малинка, потому что ты мне принесла веру в чудо.

Глава 63. Саша

На обратном пути Джек стал тревожиться: вырывать из рук ремень, скулить и приоткрывать рот, выпуская розовый язык, чтобы залаять, но я гаркнул «фу», заставляя подчиниться.

Хромоногий и подслеповатый лабрадор кремово-кирпичного цвета жил у нас больше десяти лет, но слух у него до сих пор очень чуткий, любимец всей семьи. Я поспешил по тропинке и скомандовал «рядом». Пес послушался, хотя вел себя дергано, мотал тревожно коротким хвостом.

Мама вернулась? Так обещала вечером. Странно.

И когда вдалеке показался двор, беседка и вычищенные от снега дорожки, я понял, что наши проблемы с Настей до — это были цветочки. Возле калитки, привалившись спиной к голой вишне, курил Егор. На темно-пепельной шевелюре танцевали снежинки, на тонких пальцах переливались кольца и печатки разных калибров. Если бы не собачий холод на нем неизменно была бы кожанка, но сегодня брат надел черный пуховик.

— Ну, привет, — он протянул мне руку. Я помедлил и подтянул к себе Джека. — Что? Уже и руку брату не подашь? — поморщился Егор и сцепил губами сигарету. — Я твое забрал? Обидел? Какого лешего ты выпендриваешься, Санёк?

— Что тебе нужно, Егор? Исповедовать меня пришел? Так ты не ту профессию выбрал, — я все-таки пожал ему руку и крепко стиснул пальцы, но брат даже не пикнул. В его теле было не меньше крепости, чем в моем. Папины руки: широкие ладони, большие и узловатые пальцы. Рост — даже выше, чем я, только мускулатуры еще не набрал — худощавый, хотя плечи уже в косую сажень. — Ах, да, ты же ничего не выбрал: так и не решил, кем хочешь стать. Наверное, бездельником круче.

— Кто бы говорил! Пианист — не пианист. Где твои записи, концерты, презентации? — он прищурился и, спрятав темно-карамельный взгляд за ресницами, отбросил густую прядь волос с высокого лба, но она спружинила и легла на место. Егор отпустил модные строгие усы и аккуратную короткую бородку, отчего на вид стал старше своего возраста. Он был одиноким волком в нашей семье: никогда не признавался, чем увлекается и как зарабатывает себе на жизнь. Скитался по городам, мотался на мотыке и пропивал молодость. Хотя не мне его судить: сам таким был в двадцать с хвостиком.

— Да, — попытался я сгладить напряжение между нами, — может, я и не играю, но посвятил свою жизнь музыке. Потому что преподавать тоже интересно, — я оглянулся на дом. Он сам приехал или с Ириной? Хотелось верить, что первое, а если последнее, я надеялся, что Настя еще спит, и они не столкнутся.

— Я к маме приехал, а дома ее не застал. Зато в твоей спальне кралечка так сладко посапывает. Попка у нее что надо-о-о, — он растянул лыбу и сладко облизнулся. И это мой брат? Ах, да, он самый. Неисправимый пошляк и дебошир, за свои двадцать три насобирал целый букет шрамов. Дрался, дерется и будет драться, потому что жизнь, таких как он, не меняет.

Егор отбросил в сторону бычок и достал из кармана смартфон.

— Если ты сделал хоть одно фото, — прошипел я сквозь зубы, — я тебя урою, — и, отпустив взволнованного Джека, подошел к Егору вплотную. Если бы взгляд умел резать, то на лице у брата появились бы новые шрамы.

— Да у тебя кишка тонка, — фыркнул он и непринужденно заскролил экран. — Сам не смог с бывшей за стол сесть на семейном празднике, а мне угрожаешь лопатой? Ты трус, Санёк, любимый мамин сыночек, гроза девичьих сердец Академии и не-пианист. Не переживай, братишка, не снимал я аппетитную задницу, у меня своя есть, больно надо. Так что не парься, — он повернул голову, и я заметил, что в ушах появились новые гвоздики. Неформал во всей красе, как он еще в тату салоне не завис, чтобы разукрасить себя с ног до головы.

— Ну, удачи тебе с твоей задницей, — я понял, что еще немного, и Егор не уедет отсюда без синяков, потому решил пойти к дому и избавиться от его общества. Меня сейчас больше волновала Настя, чем собственное достоинство и запятнанная репутация.

— Что ж она тебе сделала такого, что ты решил ноги вытереть?

— Кто? — я замер на крыльце и оглянулся.

— Ира, — бросил жестко Егор. — Она ведь страдала из-за тебя, боялась сюда приезжать, через себя переступила, а ты плюнул в душу и свалил. Я тебя, Санёк, поддерживал, когда ты женился, любой твой выбор принимал. Блядь, да и все остальные принимали. А ты! Не сошлись характерами, и вот такая ненависть? Да врешь и уши не прячешь!

Я повернулся и чуть не поскользнулся на покрытой льдом плитке.

— Что ж ты у нее не спросишь из-за чего мы расстались? — почти прошипел, терпение лопалось, кисти сжались в кулаки.