Чудеса

Сержант пинает свой стул так сильно, что гнет металлический каркас, из которого он сделан. Этот звук напоминает мне удар молота.

– Как тогда ты объяснишь тот факт, что ты сидишь здесь и разговариваешь со мной, а тебя не собирают по кускам, как всех с мануфакторума? – ревет он. – Как?!

Скажи ему правду, Джейсен…

Силовики сзади отходят в сторону, и я слышу скрип пальца сержанта в перчатке. Он уже нажимает на курок…

– Это было чудо!

Казалось, прошла целая вечность. Сержант все еще держит в руках оружие. Я тяжело дышу, игнорируя теплую влажность, стекающую по моей ноге.

– Чудо? – вздыхает сержант.

Внезапно воспоминания уносят меня на еженедельную службу. Майра, Маркус, Арден и Софья сидят рядом со мной, слушая священника, чье имя я не могу вспомнить. Он проповедует о чудесах Императора вокруг нас. Возможно, это тот же самый священник, что вел службу на похоронах моего отца.

– Я был спасен ангелом, – сдавленно бормочу я, пытаясь подавить собственное чувство неверия.

Сержант приподнимает седую бровь:

– В самом деле? И что делает тебя таким особенным?

Ты был выбран, Джейсен…

У меня нет ответа. У меня нет ответа ни на один из его вопросов. Я судорожно пытаюсь понять, где был Император в день, когда моя мать, болтая, словно сумасшедшая, выбежала из дома во тьму улья и не вернулась.

У меня нет ответов – по крайней мере тех, что имеют смысл.

Ты единственный, кто может помешать тьме поглотить этот мир, Джейсен…

– Здравствуй… – раздается голос из ниоткуда, отчего на моей шее поднимаются волоски.

– Какого?.. – рычит сержант.

Ужасные ночные кошмары, горящие заживо люди… 

Я беспокойно ерзаю на стуле. В комнате нет никого, кроме следователя, меня и двух силовиков.

– Кто это сказал? Ты слышал это?

Сержант движется так быстро, что я даже не осознаю этого. Я пытаюсь вздохнуть, но с удивлением понимаю, что не могу – его рука сжимает мое горло. Я слышу гудение сервоприводов, напоминающих жужжание мух. А затем мои ноги отрываются от пола…

Крики детей, тонущих в океанах кипящей крови… 

– Я преследую врагов Императора дольше, чем ты живешь, сопляк, – рычит следователь. Его голос — воплощение холодной ярости. Я вижу это в этих голубых глазах. – Его правосудие подобно очищающему пламени. И в ней не будет теней для подонков, желающих спрятаться от возмездия.

Сержант швыряет меня в стену с такой силой, что я продавливаю металл, из которого она сделана. Я падаю на пол, заходясь хриплым кашлем. Силовики приближаются ко мне, пока я отчаянно пытаюсь вдохнуть хоть глоток воздуха а свет начинает зловеще мерцать. Запах… Я не могу дышать…

Падаль на поле битвы, что никогда не кончается…

Сержант бросает на меня долгий взгляд. Он смотрит, как я лежу на полу, задыхаясь, и изучает меня.

– Уберите его с глаз моих, – внезапно рычит он стальным голосом.

Руки в перчатках хватают меня за плечи, выталкивая в коридор. Я вижу, как сержант бормочет что-то в вокс-бусину, его безжизненные глаза задерживаются на мне до тех пор, пока дверь не закрывается.

Он не упустит меня. Он будет меня преследовать…

ЧЕТЫРЕ

Я покидаю госпиталь как можно быстрее.

Дежурные сервиторы пытаются внести информацию обо мне на пергамент, когда я иду по коридорам больницы, но я прохожу мимо них, не говоря ни слова. Лоботомированные устройства не делают ничего, чтобы меня остановить. Сестры же слишком озабочены спасением жизней, равнодушные к произошедшему со мной в комнате для допросов. Я чувствую, как за мной следят глаза силовиков, когда я почти бегом направляюсь к выходу. Они не преследуют меня, но я знаю, что за мной наблюдают.

Лишь когда я выхожу на улицу, поворачивая наугад налево и право, теряясь в тенях улья, у меня наконец выходит вздохнуть. Воздух горячий, он намного теплее, чем должен быть в это время суток. В нем витают ароматы  серы и пепла. Это все из-за взрыва? Как далеко он произошел? Как долго я был в госпитале?..

Я брожу, вперив взгляд на свои ботинки и не видя ничего, кроме железобетона под моими ногами. Все кажется каким-то нереальным. Несуществующим. Этим утром я целовал жену и детей на прощание, и шел в мануфакторум, готовый провести свой день на сборке силовых агрегатов. Теперь мануфакторума нет, большая часть людей, которых я знал, мертва, а проклятый сержант считает, что я причастен ко взрыву.

Ты должен сосредоточиться, Джейсен…

– Заткнись, – огрызаюсь я вслух. – Тебя нет, ты в моей голове! Ты не настоящая!

Я брожу по темным улочкам улья, поворачивая то туда, то сюда, пока столь сильно не погружаюсь в мрачные мысли, что позволяю ногам вести меня по знакомой дороге домой. Я захожу в туннель, и свет уличных люменов темнеет, становится черным, как небо, источающее безумие над миром в моих кошмарах, а тенях я вижу светящиеся глаза, что следят за каждым моим движением.