Чудеса

Почему ты сомневаешься в том, что видел?..

– Потому что это безумие! – резким голосом кричу я, ускоряя шаг. – Ангелы, чудеса... Я точно... это все просто…

Дело не в твоей вере, Джейсен. Ты боишься того, о чем просил тебя Император…

– Я не стану убивать свою дочь! – я кричу так громко, что мой голос отзывается эхом. Прохожие смотрят на меня и перешептываются, спешно уходя прочь.

Я плотнее натягиваю пальто на плечи и бегом направляюсь домой. Тьма погружает улей во мрак, который не могут разогнать даже уличные люмены.

Ты видел, что их ждет, если ты потерпишь неудачу…

Видел. Я не могу спрятаться от этих жутких сцен, даже когда я моргаю. Мне отчаянно хочется вырвать мои глаза, сдерживаюсь, потому что хочу вновь взглянуть на свою жену и детей. Но эти картины все еще там, они в моем сердце, и даже когда я пытаюсь не думать об этом, мои кишки скручиваются в узлы от ужаса.

– Почему она? – в отчаянии спрашиваю я, чувствуя, как слезы подкатывают к глазам. – Зачем?

Великая сила требует жертв, Джейсен. Император обещал даровать тебе могущество, чтобы спасти этот мир и твою семью, но и за это нужно платить…

– Тогда Император – зло! – кричу я, едва не заплакав.

Его пути загадочны. Его планы непостижимы для смертных…

Я прохожу мимо собора. Силовики патрулируют установили кордон неподалеку от места, где просил милостыню Старый Гюрин, а рядом стоит конфискованный наземный автомобиль. Я вижу, как пристально смотрят на меня силовики, проходя мимо.

Они следят за мной.

– Ты сделал это с Гюрином, да? – спрашиваю я.

Ты задаешься вопросами, что выходят за рамки твоего понимания, Джейсен…

– Ты показал ему тоже, что и мне, верно?

Сгнившие трупы моих детей ходят по улицам, где я когда-то играл… 

– Нет!.. – громко кричу я. Я вижу, как в мою сторону поворачивается множество глаз, и ныряю в темный переулок, оглядываясь через плечо – я знаю, за мной следят.

Я задыхаюсь. Я тяжело дышу, сердце стучит, словно бешенное. Мне жарко. Я не могу закрыть глаз. Я вижу лишь смерть, страдания, мучения, ужас и…

Ты можешь предотвратить это, Джейсен. Просто принеси мне ее сердце…

– Я не могу этого сделать, – жалобно хныкаю я. В моей голове шумит кровь, а колени подкашиваются. – Я не могу…

Ты должен сделать это ради них…

– Откуда мне знать, что все это правда? Откуда мне знать, что я не схожу с ума, как… как моя ма...

Джейсен, посмотри на меня…

– Ч-что?

СМОТРИ НА МЕНЯ.

Ледяная дрожь пронзает мое тело. Я повинуюсь Ангелу и медленно оборачиваюсь…

В тенях позади меня горят два светящихся глаза. Вокруг гудят мухи, и я чувствую запах серы, кишок, скисшего молока и крови.

– Время уходит, Джейсен. Принеси мне сердце своей дочери, иначе твой мир сгорит…

ПЯТЬ

Я вижу мой хаб погруженным во тьму, когда возвращаюсь домой.

Никто не подключил жилые блоки рабочих к электросети после аварии. Скорее всего, сборку оружия уже перевели на другие производственные мощности улья, а это требовало новой системы распределения энергии, чтобы обеспечить стабильную оплату Имперской десятины.

Я вхожу внутрь и вижу столь знакомый мрак кухни. Я обязан сделать то, что приказал Император…

Каждый раз, когда я моргаю, я вижу картины, что были показаны Ангелом: воющие мерзости, что оскверняют мою семью снова и снова, снова и снова, даже когда мои близкие молят о смерти. Каждая микросекунда – пытка. Тем не менее я медлю, шагая неспешно, словно бы пытаясь оттянуть неизбежное… Черт, как же жарко.

На кухне темно, как и в моем видении. Я прохожу мимо заботливо упакованного обеда и достаю бутылку амасека, спрятанную в шкафу. Я глотаю огненную жидкость, прежде чем вообще успеваю это осознать. Наверное, со стороны кажется, что я умираю от жажды. Первый глоток обжигает, но от второго внутри растекается приятное тепло… Я помню ночь, когда умер мой отец... нет, ночь, когда он убил себя: он был так пьян, что едва мог связать пару слов.

Вот бы вспомнить, что он хотел мне сказать...

Третий глоток изгоняет самые плохие мысли. Дымка опьянения слегка кружит мне голову. Зрение расплывается, и я забываю о своих кошмарах.

– Джейсен!

Я оборачиваюсь. Небольшой фонарь разгоняет мрак в комнате, и я вижу Майру: она сидит за кухонным столом, протирая сонные глаза.