Чудеса магии

Опять исполнители исчезли в лесу, и заиграл оркестр. Мой взгляд случайно упал на флейтиста, который был в очках и гладко выбрит; но у него были длинные белые волосы, и никакой шали не было видно. Оркестр смолк, и исполнители снова вышли на сцену. Тут я заметил, что флейтист, положивший свой инструмент перед собой на пюпитр, полез в карман, вынул большую зеленую шаль и обернул ею шею. Я был удивлен в высшей степени; в следующий момент выступил господин фон-Умпрехт; я увидел как взгляд его вдруг остановился на флейтисте, как он заметил зеленую шаль и на одно мгновение запнулся; но вскоре он оправился и продолжал спокойно свою роль. Я спросил у молодого, просто одетого парня, стоявшего около меня, не знает ли он флейтиста, и узнал от него, что это учитель из Кальтерна. Представление продолжалось, близилась развязка. Двое детей бродили, как требовалось, по сцене, шум в лесу все приближался, слышны были крики и призывы; не дурно было, что ветер становился сильнее и качал ветвями; наконец, вынесли господина фон-Умпрехта, умирающего искателя приключений, на носилках. Дети бросились к ним, неподвижно стояли в стороне факельщики, жена подошла позже, чем другие, и с искаженным от страха лицом опустилась рядом с убитым; тот хочет открыть уста, пытается подняться, но, как предписано ролью, это ему не удается. Вдруг налетает странный порыв ветра, так что факелы почти гаснут; я вижу, как кто-то вскакивает в оркестре — это флейтист; к моему удивлению, он плешивый, его парик улетел; поднял руки, с развевающейся зеленой шалью бросается он на сцену. Невольно я гляжу на Умпрехта. Его взгляд застыл, как зачарованный, на флейтисте. Он хочет сказать что-то, но, очевидно, не может и падает… Еще многие думают, что все это относится к пьесе, я сам не знаю, как объяснить это вторичное падение; между тем человек пробежал мимо носилок за своим париком и исчез в лесу. Умпрехт не встает, новый порыв ветра гасит один из факелов; некоторые впереди становятся беспокойными, я слышу голос барона: «Тише, тише!» Все стихает, и ветер не движется больше; но Умпрехт лежит вытянутый, не движется, и губы его не шевелятся. Графиня Сайма вскрикивает, люди думают, что и это относится к пьесе. Но я протискиваюсь сквозь толпу, бросаюсь на сцену, слышу, как сзади меня растет беспокойство — люди подымаются, следуют за мной, носилки окружены…

— Что такое, что случилось?..

Я вырываю у одного из факельщиков факел, освещаю лицо лежащего… я трясу его, рву его жилет; между тем врач подошел ко мне, он ощупывает сердце Умпрехта, он хватает его пульс, он просит всех отойти, он шепчет барону несколько слов… Жена лежащего на носилках пробралась к нему, она вскрикивает, бросается к мужу, дети стоят, как уничтоженные, и не могут ничего понять… Никто не верит тому, что случилось, и все же один передает другому, и через минуту все кругом знают, что господин фон-Умпрехт внезапно умер на носилках, на которых его внесли… Я сам уехал в тот же вечер в долину, пораженный ужасом. В каком-то странном страхе, я не решался больше вернуться в замок. С бароном я виделся на другой день в Боцене; я рассказал ему историю Умпрехта, как он сам сообщил мне. Барон не хотел верить; я полез в бумажник и показал ему таинственный листок; он посмотрел на меня странно, даже с испугом, и вернул мне листок. Он был чист; на нем ничего не было ни написано, ни нарисовано…

Я делал попытки отыскать Марко Поло, но единственное, что я мог узнать о нем, это было то, что он три года тому назад в последний раз выступал в увеселительном заведении низкого разряда в Гамбурге. Но что всего непонятнее во всем этом непонятном, это то, что учителя, побежавшего тогда с поднятыми руками за своим париком и исчезнувшего в лесу, никто никогда более не видел, и даже труп его не был найден.

ПОСЛЕСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ

Автора вышеозначенного рассказа я не знавал лично. Он был в свое время довольно известным писателем, но почти совершенно забыт с тех пор, как около десяти лет тому назад, достигнув шестидесятилетнего возраста, умер. Все его наследие перешло без особого завещания к поименованному на этих страницах меранскому другу его молодости. От последнего, врача, с которым я во время моего пребывания в Меране прошлой зимой нередко толковал о разных темных вопросах, в особенности о духовидении, телепатии, предсказаниях, я получил эту рукопись для напечатания. Я охотно считал бы ее содержание сочиненным рассказом, если бы, как и видно из него, не присутствовал врач при конце описанного представления, который лично знал исчезнувшего учителя. Что же касается до волшебника Марко Поло, то я хорошо помню, что, будучи молодым человеком, я видел его имя напечатанным на афише в дачной местности около Вердского озера; он остался у меня в памяти, потому что как раз в это время я читал описание путешествия знаменитого мореплавателя того же имени.

ГУСТАВ МЕЙРИНК

ДЕЙСТВО СВЕРЧКОВ

Перевод с немецкого Д. Крючкова