Чудеса в Гусляре

- Это кто такие туземные цивилизации? - спросил Погосян.

- Мы, - ответил за Удалова Грубин.

- Мы не туземная, - сказал Погосян. - Это оскорбительное слово. Мы что, получается, голыми бегаем? Голые, да?

- Не оскорбляйся, - сказал Грубин.

А Удалов между тем продолжал:

- «Избираем, - говорит мне главный пришелец, - тихое место на окраине мелкого городка…»

- Это кто такой мелкий городок? - опять перебил Погосян. - Великий Гусляр - мелкий городок, да?

- «Избираем мелкий, тихий городок, хотим сесть неподалеку, чтобы собрать образцы растительной флоры и сделать всякие снимки. И вот по вине этого головотяпа штурмана совершается катастрофа!»

- И правильно, - сказала старуха Ложкина. - Правильно, что строго предупредил штурмана. Если пустили в космос, так работай, а не ушами хлопай.

- Может, он увидел сверху, какая прекрасная наша Земля в окрестностях Великого Гусляра, - сказала жена Каца, - и рука у него дрогнула?

- А что, ихние предупреждения, они с изоляцией или как? - спросил Василь Васильич.

- Не знаю, не спрашивал, - ответил Удалов. - Если кому неинтересно, уходите. Не мешайте. Развели дискуссию.

Находясь в центре внимания, Удалов заметно обнаглел, и в тоне его появились металлические нотки. Слушатели замолкли.

- Вокруг нас роботы суетятся, машины, космонавты, спешат, чтобы их позор не стал достоянием земной общественности. Начальник шлемом качает, вздыхает по-своему и говорит далее: «А каково нам будет, если Галактика узнает, что наш корабль разрушил дорогу на Земле, в окрестностях Великого Гусляра? А представляете себе, как будут хохотать над нами нахальные акарили с планеты Цук? Как будут мяукать в припадке издевательства низменные душой тумсы? Как будут качать всеми своими головами мудрые йыкики? Ведь нас же предупредят на всю Галактику…»

- Нет, не иначе как у них предупреждение со строгой изоляцией, - сказал Василь Васильич.

- И как это ты, Корнелий, запомнил все эти имена? - спросил Грубин.

- Они знали, с кем на Земле встречаться, - ответил с достоинством Корнелий. - «Представляете мое состояние», - говорит этот пришелец, и я, конечно, выражаю ему сочувствие. И тут подходит к нам еще один, в полосатом комбинезончике, черненький, с глазками врозь. И что-то по-своему лопочет. Я пока осматриваюсь, полагаю, что им с дорогой и ремонтом тарелочки придется до ночи провозиться. Даже с ихней хваленой техникой. «Не знаю, - переходит тем временем на русский язык главный пришелец. - Но надеюсь, что сама судьба послала нам разумного и доброго туземца».

- Так и сказал - туземец? - спросил Погосян.

- Так и сказал.

- Тут бы я ему ответил, - произнес Погосян. - Поставил бы его на место. Ведь ты же не голый был!

- Не голый, в пиджаке, - сказал Удалов. - Только я об этом не думал. Они со мной как с братом по разуму разговаривали. Зачем же междупланетные отношения обострять без надобности?

- Правильно, - сказал Василь Васильич, - а то они бы тебя предупредили, только мы тебя и видели.

- Ой! - сказала жена Каца. - Какая опасность.

- Ничего, - успокоил ее Удалов. - Я им сразу ответил: если есть просьба или поручение, люди Земли и Великого Гусляра в моем лице готовы прийти им на помощь.

- Молодец! - одобрил Василь Васильич. - По-нашему ответил.

- И тогда он мне говорит, что есть просьба. Дорогу они починят, следов не останется, тарелочку свою уберут на околоземную орбиту. Но вот белил у них нету.

- Чего?

- Белил. Масляных. Они по обочине дороги вывернули столбики, в труху превратили. А столбики должны быть окрашены в белый цвет во избежание аварии движущегося транспорта. Он меня и просит: принеси, дорогой брат по разуму, нам банку белил. Мы тебя по-царски отблагодарим. Я ему отвечаю: не надо мне наград, всегда готов. А он мне отвечает, что Галактика моей скромной услуги никогда не забудет. Ну и побежал я обратно в город…

Слушатели с минуту сидели в молчании, осознавали, то ли Удалов свой рассказ завершил, то ли будет продолжение. Солнце клонилось к реке, тени стали длиннее, прохладный ветерок потянул из-за леса. У Кацев пригорел ужин, но жена Валентина этого не замечала.

- И все? - спросил наконец Грубин.

- Почти что, - ответил Удалов. Его праздник кончался. Кончался вместе с рассказом. - Я целый час эту банку искал. И кисть тоже. Хозяйственный закрыт, на складе сторож обедать ушел и так далее. Потом прибежал все-таки к ним, нельзя же людей подводить. Прибежал, а знака дорожного нету. И ничего нету. Ни тарелочки, ни машин, ни роботов. Пустота.

- А дорога?

- Дорога полностью починена.

- И ты домой пришел?

- Нет, - сказал Удалов. - Сначала я свое обещание выполнил. Я столбики покрасил.

- А они некрашеные были?

- Некрашеные. Четыре столбика. Новенькие, но некрашеные. И около одного записка лежала. Показать?

- Конечно.

- Глядите.

Удалов достал из кармана сложенную вчетверо записку. Развернул, разгладил на столе. И прочел вслух. Остальные склонились к столу и читали, повторяли за ним слово в слово. Вот что написано было в записке. Печатными буквами, черными чернилами: