Чудесам нет конца

Оказавшись во дворе, он с ужасом узнает новости: Уорик и Кларенс решили, что нет необходимости в суде, поскольку вина «злых советников короля» для всех очевидна. Кроме того, как любит говорить Уорик: «Мертвые не воюют». Отец стоит рядом с колодой в дальнем конце двора. Кандалы с него сняты, и он с трудом опускается на колени, чтобы помолиться. Затем Риверса заставляют снова встать на колени и положить голову на колоду. Через несколько минут топор падает. Глядя на происходящее, Энтони почти убежден, что все они находятся в каком-то страшном сне.

Потом наступает его очередь освободиться от кандалов. Но…

– Вы никогда не были одним из злых советников короля, – произносит добродушный сержант, который снимает с него цепи. – Великий лорд Уорик милостив, а кроме того, он считает вас лишь любителем покрасоваться на турнирах. Вот ваш меч, и ворота открыты. Поспешите, пока граф не передумал.

Когда Энтони, пошатываясь, выходит из Кенилвортского замка, ему в голову приходит совершенно абсурдная мысль: теперь он никогда не узнает, чем закончился «Рассказ Сквайра». Затем его рвет. И только гораздо позже он принимается оплакивать отца. Путь в Лондон совсем нескорый, и в дороге Энтони узнает, что множество других лордов встретили свою смерть. Лучшие мужчины Англии убиты, и вскоре, думает Энтони, королевство окажется в руках купцов, крестьян и женщин. И последуют новые сражения, ибо на севере поднимается очередное восстание. Его возглавляет Хамфри Невилл – пусть и родственник графа Уорика, но совсем не друг Делателю королей. Хамфри выступает от имени Генриха Ланкастера и Маргариты Анжуйской.

Когда Энтони добирается до Лондона, осень уже вступает в свои права. Направляясь в городской дом Вудвиллов, он мысленно готовится утешать мать в ее горе. Но управляющий сообщает ему, что утешать некого: матери здесь нет, ибо ее заточили в Тауэр и скоро будут судить как ведьму. Обвинение выдвинул один из людей Уорика, некий Томас Уэйк. Доносчик утверждает, что эта «женщина-змея» изготовила свинцовую фигурку мужчины в доспехах длиной в палец, сломала ее посередине и завязала ниткой, таким образом заставив Эдуарда влюбиться в ее дочь. Уэйк обещает привести священника, который подтвердит, что Жакетта на его глазах колдовала с помощью этой фигурки, а потом забыла ее у него в церкви. Обвинение продолжает: «Эта хитрая змея вскормлена ядом честолюбия, который, проникая в умы принцев, поражал их своим зломыслием; он затронул даже короля и стал разгораться в нем злой отравой, в результате чего король не прибегнул к оружию, чтобы усмирить лихорадку этого яда». Также его мать обвиняют в колдовстве с целью отравления разума короля ненавистью к Уорику до полного уничтожения последнего. Если Жакетту признают виновной, ее сожгут на костре. А пока она содержится в башне Уэйкфилд в Тауэре.

Энтони разрешен краткий визит. Он находит мать сильно изменившейся. Как ни ужасно, после казни – а на самом деле убийства – мужа и обвинения в колдовстве она и правда изрядно напоминает ведьму, какой представляет ее себе Энтони. Она сильно похудела, лицо у нее заострилось. Волосы поседели, и она даже не потрудилась их расчесать. На коленях клубком свернулся серый кот, которого, по словам матери, зовут Малкин. Глаза Жакетты сверкают, когда она разражается злобной тирадой против Уорика и Кларенса. Они горько пожалеют о том дне, когда решили пойти против нее. Если они считают ее беспомощной старухой, то сильно заблуждаются. Не менее сурово она относится и к своему зятю, королю, и не только потому, что тот не сумел защитить ее мужа от убийства без суда, но и потому, что Эдуард полностью простил Уорику и Кларенсу все проступки, совершенные за последний год. У Энтони возникает ощущение, что мать и ему бросает невысказанный упрек, ведь его пощадили, а отца нет.

Пока они разговаривают, Энтони приходит к пониманию, что дело Жакетты совсем не безнадежно. Эдуард постепенно высвобождается из-под контроля Уорика. Кроме того, Жакетта может воззвать к мэру Лондона и членам парламента, поскольку лондонцы до сих пор благодарны ей за спасение города от беспорядков и грабежей в те дни, когда она еще была герцогиней Бедфорд. Потом Жакетта хитро улыбается:

– Кроме того, мне по-прежнему служат мои маленькие человечки. – И тут же, как ни странно, она кричит: – Им еще неведома моя сила! – С этими словами она хватает кота и, поднеся его к лицу, силой вытягивает одну из его лап на всю длину и прижимает себе к горлу. Отшвырнув кота, она выплевывает кровь, но при этом ликует. – Они у меня еще узнают!