Читаем Чудесатости из Подкроватии. Ужасно смешная книга для задорной гребли лапками по жизни полностью

– Бедолага. А как ты сюда попал?

– Меня нечаянно в ведро выкинули.

– И что мне теперь с тобой делать?

– Помогите, дяденька.

– Так, сейчас что-нибудь придумаем! Может, сделать дирижабль из старых мусорных пакетов, и ты на нем долетишь… ты с какого этажа упал?

– С седьмого.

– Долетишь до седьмого этажа, откроешь там мусоропровод и… а ну-ка, покажи ручки. Нет, не откроешь ты мусоропровод. Там же железное все. Силища нужна.

– Ы-Ы-Ы-Ы! – снова заныл страшилка, оглядев свои хилые ручки.

– Цыц! План Б. Щаз ловим самую крупную бешеную крысу, чтоб прям зеленая пена изо рта! Приматываем тебя к ней скотчем, чтобы ты не свалился, и она мчит тебя до седьмого этажа. Твое дело – как-то успеть спрыгнуть у своей квартиры.

– Может, все-таки дирижабль?

– Ладно, это я просто пошутил. Что же тогда с тобой делать? Ума не приложу.

– Больше нет никаких способов добраться обратно?

– Нету. Точнее, есть один способ, но он очень скучный, банальный. То ли дело дирижабль или скачки на бешеной крысе!

– А может, вы мне скажете этот скучный способ, дяденька? А я вас за это пущу в нашей квартире ковер пожевать.

– Что я, ковров, что ли, не жевал! А он пыльный?

– Еще какой. Старый пыльный ковер с узорами, вам понравится. А еще у нас на кухне под буфетом крошки валяются.

– А ты умеешь соблазнять. А хозяйка меня шваброй гонять не станет?

– Нет, она мирная у нас, из Сказочниц.

– Ладно. Слушай внимательно. Выгляни из помойки. Видишь дверь в подъезд?

– Вижу.

– Тебе туда надо. Закатись в лифт и жди, когда кто-нибудь на седьмой этаж поедет.

– Дяденька! А что ж вы мне голову-то морочили?! То дирижабль, то бешеная крыса!

– Скучно дяденьке. Целыми ночами тут в пакетах шуршу, не обижайся.

– Спасибо вам за помощь. Приходите в гости как-нибудь.

– Приду, приду.

И ведь сдержал слово. Раз пять уже приходил ковер жевать. Говорит: «Не распробовал в первый раз!» На шестой раз огреб-таки по хребтине шваброй. А нечего помоешному монстру в квартире делать, блох еще натрусит.

Зато теперь, перед тем как лечь спать, Сказочница проводит перекличку тех, кто тусит под кроватью:

– Тот, кто сожрал лифчик.

– Здесь.

– Пачкуля пестренький.

– Тутава.

– Страшная лошадиная морда в зеленом носке.

– Не согласен! Моя бабуля говорит, что я самый красивый.

– Да тихо ты. А то она нас всех пылесосом выгонит, как в тот раз.

– Ладно, я здесь, извините.

– Катышек из кошачьей шерсти и пыли.

Тишина.

– Катышек из кошачьей шерсти и пыли!

– Он тут, тут. Заснул в углу.

– Все на месте?

– Все.

– Ну буровозьте, только тихо. Я спать.

– Спокойной ночи, хозяйка. Спокойной ночи.

– И помните. Один громкий звук – и я врубаю пылесос.

– Мы поняли, хозяйка. Будем тихо.

И правда, очень тихо мотаются по квартире. Уважают. Где они еще такою прекрасную хозяйку найдут. С таким вкусным старым ковром.


Сниму уютную квартирку


Шерсторыг пробирался в свой рабочий кабинет, как кинозвезда, надев огромные темные очки на пол-лица и накинув на голову капюшон толстовки. Сегодня очередь аж четыре раза обвила здание, поэтому пришлось лезть через канализационные люки, чтобы попасть внутрь.

– С одной стороны, мамочка бы гордилась мной, а с другой, хотелось бы хоть раз войти в кабинет нормально, – пробурчал Шерсторыг, отпихивая ногой наглых канализационных крыс.

Вчера он прыгал на балкон с вертолета, позавчера его внесли на работу в огромной сумке под видом пиццы, три дня назад вообще пришлось остаться ночевать на диванчике, потому что клиенты стояли у дверей так плотно, что выйти наружу не было никакой возможности. А после диванчика болела спина, разве это дело?

Кое-как пробравшись на работу, он переоделся в модный в этом сезоне костюм с огромными плечами и стразами, нацепил на башку парик с длинными блондинистыми кудрями (он ему шел больше других), полюбовался в зеркало и погладил себя по голове:

– Трудно быть таким популярным. А что делать, что делать… я же не виноват, что такой притягательный.

Отхлебнув черной горячей жижи, в которой что-то пищало и барахталось (ммм, вкусняшка), Шерсторыг скомандовал секретарше:

– Запускай.

За дверью кабинета послышались звуки драки, кто-то кого-то азартно лупил по чему-то мягкому с криками: «Вас тут не стояло!»

Первыми в дверь вошла слегка помятая после потасовки странная парочка. Он был малюсеньким и лохматым, она шкрябала по потолку огромной войлочной шляпой рыжего цвета. Секретарша предложила было малюсенькому подушечку, чтоб повыше сидеть в кресле, но он отказался и кряхтя влез на коленки к своей спутнице. Дождавшись, когда кряхтение прекратится, Шляпа обратилась к Шерсторыгу:

– Здравствуйте, нам посоветовали обратиться к вам, сказали – вы лучший в этом деликатном вопросике.

У нее был такой низкий голос, что по кабинету пошли мощные вибрации, даже окна задребезжали, парик на голове Шерсторыга повернулся задом наперед, а малюсенький слетел на ковер и так и остался там лежать, дрыгая ножками. Шляпе пришлось самой поднять его и притулить обратно к себе на коленки.

– Да-да, я такой, – сказал Шерсторыг сквозь кудри и вернул парик на место. – Мадам, у вас прелестная-прелестная шляпка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее