Чудесный нож

Заставил меня рассказать ему всё, что я знал про здешние земли, и про привычки рысей и лис. А ведь он был чуть ли не в агонии из-за этого дурацкого капкана: нога разрезана до кости, а он записывал результаты применения этого кровомха, замерял температуру, наблюдал, как появляется шрам, записывал каждую чёртову мелочь… Странный человек. Какая-то ведьма хотела сделать его своим любовником, но он отказал ей.

— Серьёзно? — спросил Ли, вспомнив красоту Серафины Пеккалы.

— Не стоило ему это делать, — сказал охотник на тюленей. — Ведьма предлагает тебе свою любовь, ты должен принять её. Если откажешься, сам виноват, если начинаются проблемы. Это как если бы тебе предложили выбор: благословление или проклятье. Единственное, что ты не можешь сделать, так это не выбрать ни того, ни другого.

— Возможно, у него была причина, — сказал Ли. — И если у него были мозги, то, наверное, весьма серьёзная причина.

— Он был слишком самоуверенный, — сказал Сэм Кансино.

— Может, верен другой женщине, — сказал Ли. — Я ещё кое-что про него слышал: говорят, что он знает, где можно найти какой-то волшебный предмет, понятия не имею, что за штука, но она защищает любого, кто владеет ею. Вы эту историю не слышали?

— Да, я слышал про это, — сказал охотник за тюленями. — Он сам не владел им, но он знал, где он находится. Один человек пытался заставить его расколоться, но Грамман убил его.

— А вот его деймон, — сказал Сэм Кансино, — была очень любопытной. Она была орлицей, чёрной орлицей с белой головой и грудью, никогда таких не видел, не знаю даже, как такие называются.

— Она была скопа, — вмешался бармен, прислушивавшийся к разговору. — Вы говорите про Стэна Граммана? Его деймон была скопа. Рыбный орёл.

— Что с ним случилось? — спросил Ли Скорсби.

— О, он вмешался в войны Скраэлингов где-то в Берингленде. В последний раз я слышал, что его пристрелили, — сказал охотник на тюленей. — Помер прямо на месте.

— Я слышал, что ему отрезали голову, — сказал Ли Скорсби.

— Нет, вы оба неправы, — сказал бармен, — я точно знаю, потому что мне это рассказал инуит, который был с ним. Они вроде как стояли лагерем где-то на Сахалине и там была лавина. Граммана завалило сотней тонн камня. Этот инуит сам это видел.

— Чего я не могу понять, — сказал Ли Скорсби, пуская бутылку по кругу, — так это чем он занимался. Может, он искал каменное масло? Или он был из военных? Или это были какие-то философские вопросы? Ты что-то говорил про измерения, Сэм. Что он там измерял?

— Они измеряли звёздный свет. И Северное Сияние. У него была особенная страсть к Северному Сиянию. Но я думаю, что его основной интерес был в руинах. Всяких древностях.

— Я знаю, кто мог бы тебе помочь, — сказал охотник на тюленей. — Там на горе есть обсерватория, принадлежащая Имперской Московитской Академии. Они смогут тебе объяснить. Грамман там довольно часто бывал.

— Зачем ты его вообще разыскиваешь, Ли? — спросил Сэм Кансино.

— Он мне задолжал, — ответил Ли Скорсби.

Объяснение было настолько убедительным, что всякие расспросы тут же прекратились.

Разговор перешёл на тему, которая была здесь самой популярной: обсуждение катастрофических изменений вокруг, которых нельзя было заметить.

— Рыбаки, — сказал охотник на тюленей, — говорят, что можно заплыть прямо в этот новый мир.

— Там есть новый мир? — спросил Ли.

— Когда этот чёртов туман развеется, мы его прямиком увидим, — уверенно заявил охотник на тюленей. — Когда это только произошло, я плыл в своём каяке и как раз смотрел на север. Никогда не забуду, что я увидел. Вместо того, чтобы исчезать за горизонтом, всё просто продолжалось дальше и дальше. Я мог видеть так далеко, как только мог видеть мой глаз, и везде там была земля, берег, горы, пристани, зелёные деревья и кукурузные поля, простирающиеся вдаль и в небо. Да уж, это был вид, ради которого стоило жить пятьдесят лет. Я бы уплыл в те тёплые моря, даже не оглянувшись, но затем пришёл туман…

— Никогда такого тумана не видел, — пробормотал Сэм Кансино. — Думаю, он останется ещё на месяц, а то и больше. Но тебе не повезло, если ты хочешь стрясти деньги с Граммана, Ли — он мёртв.

— А! Я вспомнил его татарское имя! — сказал охотник за тюленями. — Только сейчас вспомнил, как они его называли во время сверления. Звучало, как Джепари.

— Джепари? Никогда такого имени не слышал, — сказал Ли. Может быть, ниппонское.

Ладно, если я хочу вернуть свои деньги, может, я смогу найти его наследников или поверенных. Или, может, Берлинская Академия покроет долг. Зайду в обсерваторию, спрошу, не знают ли они адреса, по которому я мог бы обратиться.

Обсерватория находилась на некотором расстоянии к северу, так что Ли Скорсби нанял собачью упряжку и погонщика. Найти желающего рискнуть и отправиться в путь в тумане было нелегко, но Ли был убедителен, или, вернее, убедительными были его деньги, и в конце-концов старый татарин из Обского района, после длительной торговли, согласился отвезти его к обсерватории.

Погонщик не использовал компас, да и в любом случае он бы не смог этого сделать.