Чудильщик

– Я понял. Сударыня, я считаю вас обоих союзниками, и даже если что‑то произойдет, а Эжен обычно не ошибается, то Джек должен знать. В конце концов, это поможет ему сделать выбор. Только давай поговорим втроем, без хвостаток.

Мы шли уже не по площади, а по колоннаде, и она никак не думала кончаться, чудесная, как все рассветы и закаты, продуманная, радующая глаз даже в легком преломлении воды. К большому сожалению и еще большему ужасу, вся эта красота пустовала. Статуи были облеплены неопрятным водорослями.

– Конечно.

– И что ты видела на этот раз? – спросил Питер.

– А ты что, так и ждал около моей двери, пока я не очнусь? – вдруг спросила я и чуть не прикусила язык.

– Я шел к тебе после разговора с ними. Ты не так долго была без сознания.

Я подавила вздох разочарования.

– Но просидел бы, пока ты не очнулась. Кто ж знал, что ты испугаешься, дашь мне дверью в лоб и еще рухнешь сверху!

Я бы покраснела вся, но вода холодила лицо и уши.

– Я не…

– Я понимаю, что ты не нарочно, сударыня моя. Перестань уже меня стесняться, мы друзья или кто?

– Друзья? – слабо переспросила я.

Вдалеке слышался гул. Судя по всему, мы подходили к обитаемым кварталам.

– Враги не делают того, что сделала ты. Враги не оживляют дурня со статичным порядком.

– У нас это называется остановкой времени, а дурни – героями, – промямлила я.

– Ну хотя бы друзья так же?

Я кивнула и не смогла сдержать улыбки.

21. Елана

Русалки были повсюду. Мы покинули жилую часть, и нам открылся самый настоящий город – с многоярусным диковинными высотками, напоминавшими венские творения архитектора Хундертвассера.

Когда‑то в другой жизни девятые, десятые и одиннадцатые классы нашей школы ездили на экскурсию в Вену, вроде бы тренировать немецкий, а на деле – влюбляться и бродить парочками, выбравшись из отеля, пока учителя занимались своими, не менее важными, делами. У меня не было парочки, мы везде мотались с Танькой, и добрели тогда до этого чудесного района. Мне показалось, что он очень подходит Таньке как образ, как настроение, она была такая же, принадлежала ему совершенно и абсолютно.

И вот сейчас я смотрела на подводные высотки и думала, что Танька могла бы оказаться в одной из них. В окне, высоко‑высоко, мелькнули розовые волосы, но я тут же уняла сердце: совсем другого оттенка, почти жемчужные, не Танькина безумная «фуксия».

Было в городе и еще одно отличие. Я никогда, даже в весенней Вене, не видела, чтобы люди летали по воздуху, словно птицы. А тут это разумелось само собой. Жизнь крутилась на всех ярусах, и хвостатки – или русалки – двигались между ними. Быстро становилось понятно, что они не летают, а плавают, но первое впечатление все‑таки было восхитительным.

– Что снилось на этот раз? – повторил вопрос Питер, все еще крепко держа меня под руку и уверенно куда‑то направляясь.

– Мне снились мама и папа, а еще мама и папа Рината, помнишь, я рассказывала, это наш с Танькой друг. Они допрашивали Рината, куда я могла пропасть. Я сидела рядом, но они меня снова не видели.

– Порталы?

– Пусто.

– Маргот, в следующий раз выйди и осмотрись, пожалуйста. Я понимаю, тебе важно друга повидать и родителей, но нам надо знать, как ты туда попадаешь. Обычно связи между человеком на Изнанке и его миром не остается. Если это чудит Джек, то ты его где‑нибудь заприметишь.

У меня похолодело сердце:

– Но Джек… Питер, он отличный парень, я не понимаю, он ищет маму, я ищу подругу. Как это все может происходить в нашем мире? В смысле, как там может оказаться взрослый Джек? Глупости.

– И все‑таки осмотрись, – попросил он.

Я – скрепя сердце – согласилась, и мы вошли в некое подобие дворца. Вид открывался шикарный.

– Здесь живет королева хвостаток, – пояснил Питер. – Сейчас мы пойдем знакомиться еще раз.

Я не удивилась бы, если бы у нас отросли хвосты, и мы так же легко, как местные жительницы, полетели бы над полом, но нам приходилось идти. Мы миновали узкий коридор, еще один пошире, потом я сбилась со счету, и тут мы будто вывалились в огромный зал, который находился ниже уровня последнего коридора. Не упали, нет, просто медленно опустились на пол, точно… Да, точно в воде, в которой мы и находились, только не тонули почему‑то.

По центру комнаты сидел очень довольный Джек. Вокруг него с криками и руганью носились молоденькие хвостатки, рядом улыбались хвостатки постарше. Джек объедался от души, за обе щеки трескал странного вида еду. Тут‑то я и поняла, что мне становится дурно.

– В чем дело? – спросил Питер. – Ах ты, я ж забыл. Милые мои! – закричал он громко. – А нельзя ли сообразить сударыне Маргот немного поесть? Она очень голодна и очень долго спасалась от Хаоса.

Хвостатки зашипели, и двое метнулись на другой конец залы, к подобию каменного стола, так быстро, что у меня аж в глазах зарябило. Через мгновение они уже были около нас, держа поднос странно выглядящих яств.

– Заморил детей, чудильщик, – злобно выдала одна.

– Заморил – не то слово, – вздохнул Питер.

Я хотела было заступиться за него, но голод взял верх, я подошла поближе к Джеку, опустилась на пол и принялась есть.