Чудильщик

Бежать у меня уже не получалось, Питер споро волок меня на себе, но скорость передвижения все равно была маленькая.

Поход выманивал у меня последние силы, я это чувствовала, хотя из дома ушла всего несколько дней назад.

– Сударыня моя, почти добрались, она лекарь, ну прошу тебя, потерпи, не теряй сознания, – твердил Питер на ходу.

Я плыла в ужасном мареве из черных улиц, черных вывесок и черных домов. Будто пожар приключился в проклятом Лиссе, а потом все так и остались жить и…

Мы вдруг оказались перед большим домом, и Питер застучал. Негромко, монотонно, настойчиво. Джек, как оказалось, подпирал меня в спину. Внутри раздались шаги. Дверь распахнулась.

И тут случилось то, чего не ожидала даже я. Стоявший спокойно Питер вдруг дернулся и с короткого замаха ударил в лицо открывшему.

27. Марк

– Ты что здесь делаешь?! – рявкнул Питер, протискиваясь в дом.

Джек продолжал поддерживать меня руками, мягко направляя. Никогда бы не подумала, что в таком маленьком мальчишке такое количество почти звериной силы.

– Марк, отвечай, где Ирадот?

Совсем уплывающим сознанием я поняла, о чем идет речь. Мы шли к лекарю, видимо, даме, а попали к тому самому Марку.

– А кому, собственно, это нужно знать в моем доме в этот час ночи? – раздался звучный женский голос.

Я подняла голову и слабо сфокусировала взгляд. По лестнице спускалась очень типажная дама, кажется, это называлось именно так, – худая, с прямыми волосами воронова крыла. Она медленно окинула присутствующих взглядом, увидела мою руку, и ситуация мгновенно поменялась.

– Девочка, что такое, ох, Великий ты Хаос!

Она оказалась около меня в считаные мгновения, и вот я уже сидела на чем‑то отдаленно напоминавшем диван, и вот я уже чувствовала себя не на грани обморока, и вот я уже что‑то пила под ругань и бьющуюся посуду, и вот я смотрела на мир более‑менее живыми глазами.

Первым я увидела Джека, пялившегося на меня максимально тревожно. Потом я увидела собственную руку, забинтованную белоснежной тканью от локтя и до самого запястья – крови не было совсем. Потом я увидела саму Ирадот, вблизи оказавшуюся довольно молодой особой весьма характерной наружности (я бы решила, что она убивает людей, а не лечит их, но все указывало на обратное). И наконец я заметила, что на заднем плане темноволосый парень швыряет Питера через всю комнату, а Питер летит, падает, встает и снова бросается на парня, и теперь уже тот подметает пол.

Я попыталась вскочить на ноги, но мне не дали. Ирадот крепко‑прекрепко держала меня за колени, с такой силой, которую я в ней никогда бы не почувствовала и не поняла.

– Мальчики дерутся – только тешатся. Погодите, сударыня, им надо выяснить отношения.

Джек, одобрительно кивнув, уселся рядом со мной.

– Переубивают друг друга! – сказала я и сделала еще одну попытку подняться, потому что в данный момент Питер пропускал удар за ударом.

– Вы просто чересчур волнуетесь за него, – произнесла Ирадот с улыбкой. – Ну и успели забыть уже, что я лекарь. Смертоубийства не будет, нормальный способ выяснить отношения.

Я даже зубами заскрипела:

– Можно выяснить их при помощи языка и рта! И жестов, в конце концов!

– Я вижу, сударыня не с Изнанки? – ни с того ни с сего уточнила Ирадот. – Вот вообще не с нее?

Джек радостно закивал, а я хмуро замотала головой.

– И что же, ваш жених не дерется за вас?

– Да нет у меня жениха! – выпалила я. – Нет и не было.

– Интересно, – произнесла Ирадот, снова рассеянно глядя на меня. – Но Марк заслужил, я полагаю, это из‑за бедной королевы. А Питер всегда хорошо дрался, так что вам не стоит так уж беспокоиться, сударыня.

За ее спиной действительно били Марка, и я в отчаянии прикрыла глаза рукой.

– Как вас звать? Этот‑то Джек, понятно, внук тильского Джека.

Я скосила глаза. Джек раздулся от гордости так, что, видимо, скоро бы лопнул от нее окончательно.

– Маргот.

– Прекрасное имя. Я люблю, когда созвучно моему. Ну, вот видите, сударыня Маргот? Они уже заканчивают. Мне, наверное, пора идти за зельем.

В темноте обстановка казалась абсолютно черной, хотя через витражное окно квадратиками все же просачивался свет. Ирадот отошла за стойку – я не удивилась бы, если бы и этот дом строили по проекту знаменитого деда, – и достала оттуда внушительную бутыль.

На черном полу уже никто никого не бил. Лицо темноволосого парня, очевидно, Марка, заливала кровь, он тяжело дышал и стирал ее пальцами с глаз. Питер сидел, разглядывая содранные костяшки. Синяк на скуле, ставший почти незаметным, налился кровью и расцвел. Я почему‑то залюбовалась (наличием цвета в этом доме?) и смотрела до тех пор, пока Питер не глянул на меня в ответ.

Еще минут через десять, состоявших из ахов, вздохов, бинтования и протирания настойками, мы все сидели за одним столом, правда наверху, с задернутыми тяжелыми шторами. Такие, пожалуй, я видела впервые на всей Изнанке. Судя по всему, стоили они целое состояние.