Чудо (ЛП)

— … тогда нам нужно подобрать место в Канаде. Я могу купить домик возле Скалистых гор, или еще где-то, — сказал Чарльз. Это был один из первых раз, когда он так беспечно говорил о трате крупной суммы денег. Эрик понимал, что этого требовали обстоятельства. — Мы будем приезжать каждое Рождество и на его день рождения. У ФБР не будет причин проверять ежегодные праздничные поездки. Мойра достанет для него сертификат о рождении. Если ФБР посмотрит в нужном месте, то поймет, что ты была здесь, но мы будем утверждать, что ничего кроме этого не знаем. И когда ты будешь готова, — Чарльз запнулся, и Эрик понял, что любовь к ребенку уже зажглась внутри него. — Когда ты будешь готова, когда у тебя будет дом для Курта, тогда мы привезем его. Он всегда будет знать, что ты его мать. Мы позаботимся о нем самым лучшим образом, но Курт всегда будет любить тебя.

Глаза Рейвен наполнились слезами — настоящими слезами, а не тем странным блеском, который Эрик иногда видел в них.

— Ты должна быть уверена в этом, — сказал он довольно грубо. — Абсолютно уверена. Если ты сомневаешься, хотя бы немного, мы можем придумать что-нибудь еще.

Чарльз согласно кивнул, но Рейвен сказала:

— Нет. Это единственный путь.

— Если ты в какой-то момент передумаешь…

— Нет. Так будет лучше для Курта.

Джин начала звать их, и Чарльз ушел, оставив Эрика и Рейвен одних. Он отдал ей ребенка, но Рейвен подержала Курта всего несколько секунд, а затем вернула его в кроватку.

— Куда ты поедешь? — спросил Эрик.

— Тебе лучше не знать, — она поднялась с кровати поразительно уверенно для женщины, которая родила менее суток назад.

— Ты же не собираешься… вернуться к той жизни, которой жила до этого?

— Мир меняется, Эрик. И я собираюсь быть частью этих перемен.

Каким же глупым он был, когда думал, что является пределом всех ее стремлений, единственной причиной, по которой она уехала. Рейвен приняла бой, в котором никогда не победит, потому что борьба была для нее важнее победы. Она пыталась изменить целый мир, сделать его таким, каким, как она считала, он должен быть.

— Сегодня ночью нужно будет переставить кроватку Курта из моей комнаты в вашу, — сказала она. — Он не должен привыкать спать со мной.

Они оба знали, что она хотела прямо противоположного. Но Эрик понимал, что лучше не говорить об этом вслух. Она больше не была подвластна его влиянию.

Эрик хотел, чтобы Рейвен переборола свои чувства к нему. И она сделала это.

— Это не значит, что она не любит Курта, — сказал Чарльз, когда позже они вместе спустились в холл. — Это значит, что она слишком сильно его любит.

— Я знаю.

— Ты понимаешь, что она может никогда не вернуться?

Полуденный свет пробивался сквозь окно над лестничным пролетом, витражное стекло окрашивало его в зеленый и золотой.

— Это то, о чем она думает? — Эрик не смог сдержать разочарования в голосе.

— Нет. Я не читал ее мысли. Когда Рейвен просила меня держаться от них подальше, она действительно хотела именно этого, — тяжело вздохнув, Чарльз добавил: — Это то, что я знаю о ней. Чем сильнее она любит, тем более категоричными становятся ее убеждения. Она слишком часто следует принципу либо все, либо ничего.

Рейвен не просто ушла от Эрика, когда Чарльз вернулся из Вьетнама. Она оставила позади дом, город и всю жизнь, которая у нее была. Если у нее не получится стать такой матерью, какой она хочет, то Рейвен может и вовсе отказаться от этой роли — особенно сейчас, когда знает, что Курта будут любить и оберегать. Эрик подумал, что это решение может уничтожить ее. Конечно, Рейвен тоже это знала. Но все равно могла сделать такой выбор. Это было так похоже на нее — улыбаться, сидя за столом с рулеткой. Поставить все свои фишки на одно поле и раскрутить колесо.

Когда-то Эрик тоже был таким.

***

В ту ночь они поставили колыбель рядом со своей кроватью.

— Ты уверен? — спросил Чарльз. Курт спал у него на коленях, пока Эрик возился со спальными принадлежностями.

— Да, конечно. Это достаточно близко, чтобы я мог качать ее ногой, если он заплачет, — Эрик протянул руки, и Чарльз передал ему Курта.

— Я думал… это то, что ты обычно делал для Ани. И тебе больно вспоминать об этом, — Чарльз заметно сомневался.

— Больше нет, — сказал Эрик и снова удивился, что Чарльз не понял, что он имел в виду. Уложив Курта, он наконец решился. Достаточно этого непонимания. Хоть оно и было незначительным и, в общем, нормальным, ему не было места в их отношениях. — Я думаю, тебе пора вернуться к тому, чтобы читать мои мысли.

— Сейчас?

— Всегда, — затем он поправил себя: — Иногда я могу захотеть немного личного пространства, чтобы подумать о чем-то. В таком случае я предупрежу тебя. Но Чарльз, я всегда буду рад твоему возвращению.

Чарльз выдохнул так, словно его кто-то ударил. Словно это простое приглашение раскололо его броню. Эрик знал, что Чарльз остро переживает их ментальное разделение, но до этого момента не осознавал, насколько.

— Эрик, ты уверен?

— Абсолютно. Ты так сильно пытаешься соблюдать мои границы, что вредишь себе. Это знак, что я установил их не в том месте.