Чудотворцы

– Это не так просто. Можно направить, можно подтолкнуть… Но свободным человека сделать нельзя. Это уже он сам… У каждого из вас есть свой Египет, из которого надо выйти. Да и сами мы не так свободны, как хотелось бы. Представляешь ли ты, как этот соблазнительно – быть одним из многих? Не одним в толпе, а одним из толпы? А ведь так намного легче и можно ни о чем не думать. Ты хотел бы ни о чем не думать?

Проклятый Тасси бил по больному, ведь Публию слишком часто последнее время хотелось ни о чем не думать. Но ведь он все равно думал? Думал о том, как остановить фаланги Лисия, думал о том, что рассказать на ночь маленькому Маттитьяху. А еще он думал о том, как луна отражается в темных глазах. Нет, он не собирался перекладывать это ни на кого другого. Это мое, подумал он. Не отдам! А Симон продолжал:

– А ведь Александр принес нам очень красивую культуру, очень привлекательную. И многие соблазнились этой красотой: красотой тканей, красотой тела, красотой храмов. О нет, Александр никого не заставлял, он был умнее Антиоха и добился многого. Посмотри! Теперь мы пьем эллинское вино, носим эллинскую одежду, называем детей эллинскими именами, участвуем в эллинских играх. А если для этого надо принести жертвы вашим бога, так что с того? Мы будем выше этих предрассудков, мы принимаем и Зевса, и Аполлона и кто там еще? Ведь все несерьезно, все это лишь внешнее. Мы бросим им кость, пусть жрут. А потом бросим еще кость…И еще! Ну а потом, когда кости кончатся, в дело пойдет мясо. И мы станем как все. Мы не будем задавать вопросы и будем исправно платить подати. О, как умен был Александр! Даже наш великий мудрец, Симон Праведник, недооценил всю степень его коварства. К счастью, потомки Александра оказались не столь умны и попытались добиться всего сразу и, непременно, силой. Это нас и спасло. Ты удивлен?

– Не слишком – ответил Публий – Я знаю как привлекательно быть как все. Я так жил.

– А теперь ты живешь жизнью раба – усмехнулся Симон – Нравится?

Публий не ответил, хотя маккавей явно чего-то от него ждал, но Публий задал совсем другой вопрос.

– Скажи мне, учитель, почему ты никогда не называешь меня по имени?

Симон на мгновение удивленно посмотрел на него, что-то странное мелькнуло в его глазах, и он проворчал:

– Наверное, просто не хочу.

Интересно, подумал Публий, он что, не заметил, что я назвал его учителем? Это было бы так не похоже на Тасси. Все он заметил. Значит согласен? Этого Публий не мог с уверенностью сказать.

– У меня есть имя – гневно воскликнул он – Я Публий Коминий Аврунк.

– Даже так? – презрительно улыбнулся Симон – Зачем тебе имя? Ты же раб. Мой раб!

– Но я не хочу быть рабом! – вскричал Публий.

– Так не будь им – спокойно ответил Симон и вышел из шатра, даже не посмотрев на него.

Публий остался один и, уже привычно, начал думать. Он давно не был тем наивным инженером, каким был при Эммауме, и давно понял, что Симон бен Маттитьяху никогда не говорит просто так. Сейчас маккавей предоставил решение ему, Публию, и теперь ему, Публию, решать остаться ли рабом или взять на себя всю меру ответственности за этот мир. Готов ли он? Может быть будет легче по-рабски надеяться на решения других? Тогда ни о чем не придется думать, и можно будет по-прежнему вести жизнь раба у доброго хозяина… Жизнь легкую и беззаботную. Так кто же он: раб или свободный? Один из толпы или один в толпе? Может все же рано? Ты ведь доверяешь Симону? Да, но как? Как раб господину или как ученик учителю? А может быть, как другу? Всегда ли ты сделаешь так, как он скажет? Или порой задумаешься? Э, нет, не лукавь сам с собой! Раз ты задаешь эти вопросы, ты уже готов. Ты, Публий Коминий Аврунк выйдешь сейчас из этого шатра свободным. И он вышел из шатра…

– Чего так долго, Публий? – недовольно проворчал Симон – Я уже начал думать, что придется тебе ухо прокалывать14.

Воитель

Их недолгий поход в Ерушалаим завершился на следующий день. Теперь, когда очередной раз в его жизни вдали показался ершалаимский холм, Публий впервые не свернул в сторону, ни в ущелье Геенома, ни на холмы вокруг, а въехал прямо в город. Вначале, Ерушалаим его разочаровал… Город, как город, похож как на Давидово Городище, так и на провинциальный городок Эллады, да хотя бы – на ту же Деметриаду. Разве что немного почище, да и то ненамного. Нет, главный город Иудеи не сравниться по блеску с Римом или Александрией. Да и не видно здесь что-то грандиозных строений: нет ни храмов, ни театров, ни арен. Впрочем, храмов быть и не должно, ведь у иудеев всего лишь один Бог и, соответственно, один храм. Он должен быть где-то тут, ближе к спуску в город эллинистов. А вот и он. Боги, какое величественное и какое жалкое зрелище!