Чудовища, рожденные и созданные

Дориан предупреждал меня, что чемпиона выбирает Землевластитель. Он сменил серебряный венок на корону чемпиона, сверкающую в мерцающей флюоресценции.

Избегает моего взгляда.

– Трус, – бормочу я, неотрывно на него смотря.

Толпа проклинает меня. Переменчивые создания. Прежде, в темноте, по венам разливался страх неизвестности, но теперь вижу: что бы ни сделала для этих чудовищ, это ничего бы не изменило.

Осознание освобождает. Расправляю плечи.

Если примутся душить меня сейчас, молить о пощаде не стану.

– Добро пожаловать, наследники эмпирея. – Холодный голос Землевластителя разносится по арене. Следующие за ним приветственные возгласы оглушают. Кровожадные рапторы. Сегодня на арене одни земельщики. Как им того всегда хотелось. – Выступая в защиту этой юной съёмщицы, открыв ей наши сердца, – изо всех сил удерживаюсь от смеха, – мы не подозревали о вероломстве, текущем в её жилах. Мы проявили доброту, а в ответ получили лишь насмешки и кровь – кровь наших людей. Но я благодарна Корал Солонии, ведь она напомнила нам о нашей незапятнанной силе. С этого дня нас уже не одурачат.

Первобытные крики и аплодисменты следуют за нелепой речью Землевластителя. Кровь во мне вот-вот забурлит. Каждый мускул и сухожилие в теле напрягаются. Хотят зрелища? Я им его устрою. У меня уже отняли всё, так какой смысл сдерживаться?

– Начнём с корня проблемы, гнили, которая росла, пока мы давали ей крышу над головой. Эмрик Охотник и его сестра, Лирия Солонии, настоящим объявляются скрывающимися от правосудия. Любой, кто предоставит информацию об их местонахождении, получит награду в тысячу золотых.

Арена погружается в хаос одобрительных возгласов.

Землевластитель резко их обрывает новым приказом.

– Привести их.

Ворота под башней Землевластителя со стоном открываются. Башня настолько огромна, что ворота поначалу кажутся до смешного маленькими. Затем на арену выводят двоих, на головах у обоих мешки из чёрной ткани. Руки связаны за спинами. Походка нетвёрдая, на одежде кровь. Стражники «Геликс стратис» тащат их к хребту.

«Иди к ним», – говорю я себе. Но наручники звякают слишком громко. Легчайшее движение саднит раны на запястьях, и я замираю на месте, скрипя зубами, проглатывая боль.

Их ставят на колени. И тогда что-то глубоко внутри меня начинает понимать.

Голос застревает в горле. Но я кричу. Я это знаю. И, когда чёрные мешки снимают с голов – голов моих родителей, – сопротивляюсь охранникам, которые материализуются из ниоткуда, чтобы меня удержать.

Продолжаю бороться, брыкаясь как проклятая. Не могу думать ни о чём другом, пока что-то твёрдое не бьёт по затылку. Падаю вперёд. От удара из лёгких вышибает воздух. Крепкие руки вжимают меня в землю.

Силюсь поднять голову, отталкиваясь от песка, липнущего к ранам на лице, боль слишком острая.

– Мы дадим тебе последний шанс. Знай же: смерть любого человека на островах Офира – потеря для всех нас. Скажи нам, Корал Солонии, где прячутся лидеры «Ковчега свободы». Скажи, где мы можем их найти и предать суду. Скажи, и мы отправим тебя доживать остаток дней в шахтах Кар Атиша.

Ошеломлённо смотрю на неё. Она сейчас не шутит? Возможно, нет, возможно, даже ковчевники, которые работают на Минос, отказываются предать всех. Возможно, им лишь хотелось отомстить Охотникам. Не знаю, в чём правда. А если бы знала, не уверена, что это что-либо изменило бы. Могу лишь собрать все силы до последней капли и крикнуть срывающимся голосом с песком на зубах:

– Не знаю! – Землевластитель поднимает изящную, но жестокую руку. Стражник «Геликс стратис» рядом с мамой и папой вытаскивает посох. – Нет. – Бьюсь в руках мучителей, извиваясь и крича. – Нет! Клянусь, я не знаю. Не знаю!

– Кто послал тебя сюда, подорвать турнир? – В голосе Минос слышится фальшь.

– Я пришла сюда только ради гонки! Отпустите родителей, они вообще не хотели, чтобы я участвовала!

– Слишком долго мы позволяли проявлять неуважение к нашим законам и нашей земле. Достаточно долго, чтобы увидеть, как оскверняют наше святилище, играют с нашей историей. – Землевластитель ненадолго замолкает, пока по арене прокатывается волна одобрительных смешков. – Пора положить этому конец.

Она опускает руку вдоль туловища.

Я лягаюсь и кричу. Клянусь отомстить.

Голова матери опущена. Ей нечего мне сказать: я знаю, что она носила в сердце. Но глаза отца находят меня.

«Вот как всё заканчивается», – думаю я оцепенело. Непрекращающуюся ненависть между папой и мной, отношения, которые были у нас когда-то, вот-вот оборвёт опущенный посох.

Вспыхивает блеск металла, и родители падают замертво.

Ослепляющая боль, словно пронзающий насквозь посох, разрывает всё тело. Это слишком, это невыносимо. Ничего не вижу. В глазах то чернеет, то белеет. Кричу, но ничего не слышу. И, несмотря на всё это, струйки крови стекают ко мне, загущаясь песком и переплетаясь друг с другом. Отскакиваю назад.

Кровь родителей.

«Это не по-настоящему, не по-настоящему, не по-настоящему».

Сделаю всё что угодно…

– Говори, девочка, так ты выдашь заговорщиков?