Чудовище без красавицы

Я тупо глядела в чашку. Отличный денек выдался, в каждой комнате по пьяному мужику, злобно затаившийся Аким, наглая Парфенова и простой, как веник, Филя.

Кого еще прибило к нашему берегу?

В кухню, смущенно улыбаясь, вошел Юра:

– Вот, ребята, пригрейте на денек-другой!

– Опять Лелька выгнала! – всплеснула я руками.

Юрке было стыдно признаться при посторонних, что его жена временами превращается в жуткую мегеру, поэтому он быстро сказал:

– Нет, нет, что за ерунда тебе в голову приходит, зачем Лельке меня прогонять!

«А почему она всегда это проделывает?» – хотела было я заявить в ответ, но перехватила умоляющий взгляд приятеля и промолчала. В конце концов, ни Парфеновой, ни Филе незачем знать подробности супружеских передряг Юрасика.

– Просто у нас полы лаком покрыли, спать невозможно! – сообщил майор.

Лерка хихикнула:

– Надо же, какое странное совпадение! Только что явился Вилкин папаша, у него тоже половая проблема. Вы случайно не в одной квартире проживаете?

– Нет, – спокойно ответил Юрка, – правда, соседствуем по подъезду.

Парфенова зевнула:

– Как хотите, а я спать пошла!

Филя тоже поднялся:

– Спокойной ночи, пойду умоюсь, а потом постелю себе у балкончика.

Оставшись с приятелем вдвоем, я поинтересовалась:

– Ну и что на этот раз?

– Да глупость вышла, – забормотал Юрасик, – Ленку Комосову провожали в декрет, чаек устроили… А мне от имени отдела поручили подарок отдать, коляску мы ей купили, шесть тысяч как одну копеечку выложили… Ленка, конечно, обрадовалась, ну и чмокнула меня в плечо…

– Ага, понятно, Лелька углядела след от помады, и понеслось!

Юра молча кивнул.

– Ладно, – милостиво разрешила я, – ступай в гостиную, там, правда, Ленинид дрыхнет, думаю, не поссоритесь, но уж, прости, раскладушки нет. Ее Филя сломал, а диван там сам знаешь какой, по мне, так лучше на полу лечь, на ковре. Подушку и одеяло дам.

– Ну и ладушки, – повеселел Юрка.

Я пошла к себе в спальню и под раскаты громового храпа Олега вытащила из шкафа одеяло. Может, тоже устроиться в гостиной? Под такую «музыку» спать невозможно.

Обхватив одеяло двумя руками, я потащилась по коридору, чувствуя жуткую усталость. Но не успела добрести до нужной двери, как звонок вновь ожил. Чья-то нахальная рука жала на кнопку, совершенно не смущаясь, что часы показывали два ночи. Припомнив всю ненормативную лексику, я, посмотрев в глазок, обнаружила на лестничной клетке мужа Парфеновой – Витьку, отчего-то держащего в руке махровое полотенце.

– Тебе чего? – спросила я, распахивая дверь. – На часы смотрел? Совсем с ума сошел? Олегу в семь вставать.

Витька молча отодвинул меня и вошел в прихожую, его лицо покрывали крупные капли пота, что, учитывая холодную, просто ледяную погоду, казалось странным.

– Где Лерка? – просвистел он. – Где моя жена?

– Спит, – обозлилась я.

– Где?

– В комнате, естественно.

– С кем?

Я повертела пальцем у виска:

– Витек, у тебя совсем с мозгами плохо? Одна, конечно.

– А ну отойди, – толкнул меня Витька.

Широким шагом, не снимая ни ботинок, ни куртки, он пошел по коридору, распахнул дверь в Томуськину спальню и заорал:

– Вставай, Лерка, смерть твоя на пороге!

Храп, разносившийся крещендо по всем помещениям, внезапно стих.

– Что случилось? – совершенно разумным, трезвым голосом спросил Семен. – Вилка, ты?

– Виктор, уйди оттуда, – велела я, – и вообще, какого черта ты носишься по нашей квартире?

– Лучше молчи, бандерша, – ответил Витек и начал заглядывать в остальные комнаты.

– Почему бандерша? – удивилась я.

– Ну, мамка, – хрюкнул Витька, – как же еще назвать тетку, которая содержит на дому публичный дом!

Я не успела даже обозлиться на оскорбление, как он распахнул дверь в спальню, где мирно, на двух матрацах спала ничего не подозревающая Лерка, и заорал:

– А, сука, попалась! Думала, шито-крыто все! С любовничком тут устроилась!

Вспыхнул свет. Парфенова оторвала от подушки голову и простонала:

– О боже, ну что еще! Дайте спать!

– Спать ей захотелось! – заорал Витька и сдернул с Лерки одеяло.

Та взвизгнула и заверещала:

– Охренел совсем, козел?! Может, еще и маменьку свою сюда притащил! Убери лапы, не у себя дома! Скажи ему, Вилка!

– Где он! Говори! – бушевал Витька.

– Кто? – вопила Лерка. – Кто?

– Он, – наседал на нее муж, – он – твой любовник! А ну живо колись, с кем тут времечко сладко проводишь, сучара!

– Да пошел ты, – заорала Парфенова так, что в буфете звякнули рюмки, – вместе со своей мамашей придурочной и с бабкой идиотской!..

В этот момент в дальнем углу комнаты что-то зашевелилось.

– Ага, – подскочил Витька, – вон он, попался…

В коридор выползли все: Филя в чудовищной пижаме цвета детской неожиданности, Томуська в ночной сорочке, плохо соображающий и все время хватающийся за голову Сеня, Юрка в темно-синих трусах… Позади всех маячил Олег. Похоже, что хмель отпустил и его.

– Вот он, – ликовал Витька, – вон…

– Да это Ленинид, – обозлилась я, – перепутал комнаты и вместо гостиной устроился у Лерки.

Папаша, растерянно моргая, смотрел на присутствующих. Витька подался к нему, бросил на пол полотенце, в которое кутал руку, и я увидела огромный, страшный пистолет.