Чудовище из моря

Это было необыкновенное зрелище — ночь под темно-голубым небом Юга. Плеск волн о прибрежный песок, далекий, приглушенный рее волн, разбивавшихся о скалы, окружавшие остров выщербленным защитным кольцом. Волны, видимые в темноте как длинная, разбрызгивающаяся белизна, похожая на раздробленное стекло, поднимались и опадали, лопались и напирали, рычали и ревели в извечной битве моря и суши.

А над всем этим висело ночное небо; светлая и бледная луна лениво опускалась за океан, на запад.

Корлис с трудом отвел взгляд от моря, когда Проже полушепотом оказал:

— Я мог бы поклясться... клянусь, что видел фигуру мужчины в лунном свете.

Корлис наконец избавился от чар этого раннего утра.

— Псих, — буркнул он. — Человек здесь, в этой глуши? Среди Тихого Океана? У тебя галлюцинации.

— Возможно, — буркнул голландец. — Действительно, если так посмотреть, все это похоже на безумство. — Он неохотно повернулся, и Корлис пошел следом за ним на завтрак.

Чудовище инстинктивно притормозило, когда желтооранжевый свет из щели под дверью упал на его ступни. Изнутри слышались голоса — приглушенный разговор. Неслись оттуда и другие звуки, а также слабый запах незнакомых блюд.

Оно мгновение колебалось, потом вошло прямо в круг слабого света. Напрягшись, оно стояло в открытых дверях, глядя своими рыбьими глазами на представшую перед ним сцену.

Вокруг огромного стола сидели шестнадцать мужчин, которых обслуживал семнадцатый.

Именно этот прислуживающий, костлявый хиляк: отвратительная карикатура на человека, в белом, измазанном жиром фартуке, взглянул вверх, прямо в глаза входящего.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Какой-то чужак! Откуда ты здесь взялся?

Шестнадцать голов взметнулись вверх, шестнадцать пар глаз смерили пришельца холодными твердыми взглядами, полным удивления и догадок. Под этими внимательными, подозрительными взглядами чудовище почувствовало беспокойство, как бы тень тревоги, ледяное предчувствие, что этих мужчин убить будет не так легко, как ему казалось.

Текли секунды. Чудовищу показалось, что перед ним не шестнадцать, а миллион пар глаз, следящих за ним, блестящих — миллион устремленных на него внимательных подозрительных взглядов. Оно побороло это чувство, и тогда появилась первая неприятная реакция на вопрос маленького лондонца. Едва это неприятное чувство достигло его сознания, как другой мужчина повторил вопрос:

— Откуда ты здесь взялся?

Откуда! Вопрос этот уже проторил себе дорожку в мозгу чудовища. Ну, разумеется, с моря. А откуда еще?

Куда ни глянь, в этой дикой мрачной глуши было только море; его волны поднимались и опадали в непрерывном ритме, днем — сверкающие на солнце, как отшлифованные драгоценные камни, ночью — вздувшиеся и мрачные. Вечное море, которое шепчет и волнуется, скрывая нерешенные загадки.

— У тебя что, языка нет? — резко сказал Проже, прежде чем успел вмешаться Корлис. — Кто ты? Откуда здесь взялся?

— Я... — начал чужак нерешительно. — Я...

Он чувствовал, что его рыбьи нервы пронзает парализующий страх. Как получилось, что он не приготовил себе никаких разумных объяснений? Что нужно ответить чтобы рассеять подозрения этих резких, любопытных людей?

— Я... — с отчаянием начал он снова, лихорадочно ища в памяти рассказы о том, что может случиться с людьми. Первое, что ему подвернулось, была лодка, и он торопливо попробовал: — Я... моя лодка... перевернулась. Я греб и...

— Он греб! — фыркнул Проже. Корлис почувствовал в голосе могучего голландца обиду, словно это объяснение оскорбляло его интеллигентность. — Бессовестная ложь! Греб в тысяче миль от ближайшего порта! А ну, что ты задумал? Кого хочешь обмануть?

— Успокойся, Проже! — вставил Корлис, — Не видишь, разве, что с ним случилось?

Он величественно поднялся со стула и обошел стол. Взяв с вешалки полотенце, бросил его чужаку.

— На, согрейся.

Потом повернулся к сидящим за столом:

— Неужели вы не видите, что он прошел сквозь ад? — сказал он почти обвиняюще.— Подумайте только, он плыл в этой воде, где кишат акулы, и случайно наткнулся на наш остров. Он был близок к безумию, и потому в голове у него все перепуталось, и он потерял память. Это называется амнезией. Держи, переоденься.

Он сорвал с вешалки пару старых штанов и грубую серую рубашку и стал смотреть, как пришелец возится с ними.

— Смотрите, — сказал кто-то, — он надевает штаны задом-наперед!

— Ну, вот видите, — сурово заметил Корлис, когда чужак неуверенно исправил свою ошибку, — он еще не до конца пришел в себя. Забыл даже, как надеваются штаны. Хорошо хоть понимает, что ему говорят. Иди сюда,— обратился он к чужаку, — Садись и съешь чего-нибудь горячего. Это пойдет тебе на пользу после того, что ты пережил.

Единственное свободное место находилось напротив Проже. Чужак неуверенно уселся и — также неуверенно — пододвинул к себе полную тарелку, которую поставил перед ним повар. Ножом и вилкой он пользовался так, как заметил, делали это другие.