Чудовищная ложь

Мой монстр ― не мой. Он тот монстр, который спас меня от своего народа, тот, кто кормил меня и оберегал. Я никогда раньше не спала так крепко и долго, обычно вздрагивая от любого шума. И неожиданно я понимаю, что с ним чувствую себя в безопасности ― в безопасности и под защитой. Это так непривычно, ведь меня всегда предупреждали, что монстры съедят меня. Теперь, когда я знаю, что мой собственный народ создал их, все обретает смысл. Неудивительно, что они ненавидят нас...

Ну, большинство из них.

Аку не ненавидит, особенно если судить по вчерашнему вечеру. Он собирался поцеловать меня, я была уверена в этом, и какая-то часть меня хотела этого. Хотела поцеловать большого, красного страшного ублюдка, который прикасался ко мне так, будто я хрупкая. Я слегка запрокинула голову, и Акуджи опустил голову на меховое гнездо под нами, и, воспользовавшись моментом, я хорошо рассмотрела лицо Аку, пока он спит, чтобы проанализировать и запомнить. Мне так и хочется подтянуться и погладить его волевую скулу и щеки, даже когда клыки Аку выглядывают над почти темно-красными губами. Он поистине красив. Как кто-то может смотреть на него и думать о чудовище?

Да, он гигант, у него хвост и рога, но после одного взгляда в его глаза я поняла, что он лучше большинства человеческих мужчин.

Меня охватывает боль от того, что случилось с ним, с его народом. Я не могу винить их за гнев. Я тоже ненавижу свой народ, но лично меня они никогда не пытали так, как этих людей. И они люди, а не монстры. Их различия только делают их еще более привлекательными.

Я облизываю губы и крепче прижимаю руки к груди Акуджи, чувствуя, как напрягаются его твердые мышцы.

Я была только с одним парнем, просто потому что хотела узнать, каково это, но он даже близко не стоял с ним. Парень был худым и голодным, как все мы, бедняги. Он испугался, и все быстро закончилось, оставив меня неудовлетворенной и грязной. Но сейчас, прижимаясь к своему чудовищу, все остальные мысли исчезли. Настоящая похоть нахлынула на меня, пока я не поняла, что именно так и должно быть ― хотеть кого-то так сильно, что трудно дышать. Я сжимаю бедра, пытаясь избавиться от этой глубокой жгучей боли, которая появилась, когда я впервые увидела его, сидящего на своем троне.

Люди говорят, что они монстры, а его называют уродом.

Но все, что чувствую сейчас, жгучее желание. Мое воображение несется вскачь, когда представляю, каково это — почувствовать эту силу, в объятьях которых нахожусь, узнать вкус его рогов и испытать всё, на что еще способен его хвост. Аку все еще счастливо спит, но я возбужденная и пыхчу рядом с ним, практически извиваясь, чтобы быть ближе.

Похоть надо мной берет верх, и я не узнаю себя.

Лучше разбудить Красного, настоять на продолжении поисков и вернуться домой, но я не хочу этого, не сейчас. Сейчас я хочу, чтобы он проснулся и закончил то, что начал. Хочу, чтобы он поцеловал меня так, как мы оба того хотели, и хочу знать, такой ли он на вкус, как пахнет.

Лесной и мужской.

Невольно бросаю взгляд на его лицо, потом снова на грудь. Медленно, очень медленно, поднимаю пальцы и нежно глажу его грудь, ощущая твердость его кожи. Она так отличается от человеческой, в ней нет никакой податливости. Как металл, покрытый атласом, и такая приятная, что я не могу не исследовать ее дальше.

Я перевела взгляд на Аку и замерла, когда поняла, что он смотрит на меня черными глазами. Аку не двигался, даже не дышал по-другому, но он проснулся и наблюдал за мной.

Сглотнув от страха и смущения, я пытаюсь убрать руки.

— Прости. Мне было любопытно узнать, каков ты на ощупь, — признаюсь я, говоря не громче шепота.

Выдохнув, он берет меня за руки и возвращает их к своей груди.

— Не нужно останавливаться, маленький человечек. Можешь трогать любую часть меня, какую захочешь.

Я снова смотрю на грудь Аку и, по его настоянию, продолжаю свои исследования. Провожу пальцами по груди Красного к горлу, которое вибрирует от рыка, когда глажу его скулу, и перехожу к губам, по которым провожу большим пальцем. Аку слегка приоткрывает их, и его теплое дыхание обдувает мои пальцы. Я ласкаю мягкую нижнюю губу и провожу подушечкой пальца до клыка. Не будучи уверенной, останавливаюсь перед тем, как прижать большой палец к клыку, и тихо шиплю, когда он режется. Капля крови скапливается на большом пальце, когда я отдергиваю его.

— Позволь мне, — мурлычет Аку, осторожно поднося мою руку к своему рту.

Не сводя с меня взгляда, он медленно всасывает мой большой палец, пробуя на вкус мою кровь и желание. Биение сердца отдается эхом во всем моем теле, вплоть до пульсирующего клитора, как будто он сосет что-то другое, а не ранку.

Я почти кончаю лишь от одного прикосновения Акуджи и понимаю, что мне нужно, чтобы он поцеловал меня.

Видимо, Красный чувствует то же самое, потому что он вынимает мой палец изо рта и с рычанием запускает руку в мои волосы, притягивая меня ближе, опуская голову. Я закрываю глаза, готовая к прикосновению его губ, как вдруг раздается рычание.