Чудовищная ложь

— Чтобы нам дали те же права, что и людям. В конце концов, мы не просили нас создавать. Мы объединились для защиты. Я всегда знал, что они вернутся, и они возвращались на протяжении многих лет, поэтому мы убиваем их, чтобы сохранить наши жизни. Люди украли несколько наших, и мысль о том, что они делают с ними, преследует нас всех. — Я ахаю, и он кивает. — То, что они сделали, непростительно и ужасно, но мы были не лучше. Мы без разбора отнимали жизнь и крали невинность. Мы никогда не сможем искупить свои грехи. То, что мы сделали, даже если это было не более чем наивное непонимание, было неприемлемо. Теперь мы знаем больше, но они все еще нападают на нас, все еще лгут. Однажды они вернутся, я знаю это, и я буду готов защитить свой народ.

— Ты сказал, что большинство отступило от дымки? А есть ли те, кто поддался ей? — мягко спрашиваю я.

Он кивает.

— Как есть плохие люди, так есть и плохие монстры – те, кто любит кровопролитие, смерть и причинять боль. Они обитают на самых окраинах нашего народа, изгнанные за то, что поддались ненависти, которую любят люди. Мы не все такие, как они, человек.

— Меня зовут Ария, — поправила я.

— Ария. — Он очаровательно растягивает слово. — Мы не все такие, как они, мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое.

— Мне так жаль, — пробормотала я, протягивая руку и кладя ее на его ладонь. — Мне правда жаль. Если уж на то пошло, есть люди, которые сомневаются в том, что здесь произошло, которые не верят в это.

— Но недостаточно, — отвечает он, и я киваю.

— Нет.

— Все в порядке, это образ жизни. Мы выживаем день за днем, все еще находя себя.

Он замолкает, и я не знаю, что сказать, пока мне в голову не приходит мысль.

— Когда я была маленькой, мне сказали, что ты меня съешь. — Я усмехаюсь.

— Возможно. — Аку ухмыляется и наклоняется ко мне. — Но я обещаю, что тебе это понравится.

Я тяжело дышу, не в силах отвести взгляд от его ярких, ненормальных глаз, а он смеется, откинувшись назад.

— Мне нравится выражение удивления и любопытства на твоем лице. Ты ничего не боишься, не так ли?

— Страх бесполезен, но я боюсь достаточно.

— Скажи мне, чего ты боишься? — с любопытством спрашивает он, наклоняя голову ко мне, его рога мерцают в свете, снова притягивая мой взгляд.

Я отвечаю, глядя на них и гадая, каковы они на ощупь.

— Я боюсь умереть от голода. Я боюсь, что однажды я не буду достаточно быстрой, достаточно сильной. Что моя польза иссякнет, и я закончу, как все остальные девушки, на спине, слишком израненная и накачанная наркотиками, чтобы что-то сделать. Я боюсь остаться одна навсегда, бродить по опустевшему городу день за днем в одиночестве, никогда не чувствовать себя в безопасности, никогда не смеяться и не улыбаться. — Я перевожу взгляд на него. — Я боюсь быть человеком.

— Очень честно, — признает он и наклоняется ближе. — Прикоснись к одному.

— Что? — спрашиваю я.

Он ухмыляется, и я снова замечаю его клыки.

— К моим рогам, потрогай один, ты смотришь на них с тех пор, как мы встретились.

Я ищу глаза Аку, но он выглядит серьезным, поэтому я поднимаю свою бледную руку. Он кивает головой в знак одобрения, наклоняясь дальше, чтобы мне не пришлось тянуться. Облизнув губы, я осторожно кладу руку на его левый рог, чуть не подпрыгнув от гладкой текстуры. Я ожидала, что они будут шершавыми, но они как шелк, поэтому я провожу рукой вверх к изогнутому кончику и обратно вниз, поглаживая его. Он стонет, и я замираю. Его голос звучит медленно и глубоко, его дыхание с ароматом цитрусовых обдает мое ухо.

— Наши рога чувствительны, как твои сосочки, которые я вижу сквозь рубашку. Продолжай в том же духе, и я, возможно, насажу тебя на один из них или позволю тебе держать их, пока ты скачешь на мне.

Я дергаюсь назад, и он смотрит на меня с голодом.

— Люди не говорят со мной так.

— Значит, они глупцы. Они, вероятно, думают об этом, но не осмеливаются сказать это тебе. Ты производишь впечатление человека, который действует быстро. — Аку подмигивает и откидывается назад, с гордостью демонстрируя огромную выпуклость, обтягивающую кожаную ткань вокруг его стройных бедер. — Я говорил тебе, что мне нравится удивлять тебя, но ничего из того, что я тебе говорю, не является неправдой.

— Чего ты боишься? — промурлыкала я, пытаясь сменить тему, пока мои щеки пылали, а мои грязные, предательские мысли уносились к тем самым вещам, которые он только что описал. Каково это — трахнуться с чудовищем?

Более того, почему я вообще хочу это знать?

На протяжении всей моей жизни мне рассказывали истории о монстрах за стеной. Я боялась их и видела последствия войны, видела их следы в брошенном городе, а теперь я здесь, сижу перед одним из них и гадаю, как он выглядит под этой одеждой.

Опять решила ходить на острие ножа? Он вообще мужчина? Черт, соберись, Ария. Когда я снова встречаюсь взглядом с Красным, он ухмыляется шире, но, к счастью, не обращает внимания на мой пристальный взгляд. Слава богу, я больше не краснею.

— Боюсь? — спрашивает он.

— Не говори, как какой-нибудь наглый идиот, — бормочу я.