Чудовищный секрет Авроры 2, или Магистра не гладить!

– Все равно надо сообщить твоей маме, – занудным тоном вещала Джил, потряхивая в руках последний раствор. В бледном свете голубого шара тот казался лиловым, но это единственное, что смущало. Все заклятья в унисон шептали: «безопасно».

– Схожу, – я понуро опустила плечи. Сейчас придется объясняться, почему я до сих пор не в постели и шастаю по Академии в наряде, далеком от приличного.

Бормоча проклятья и растирая задубевшие плечи, я доплелась до родительской спальни. И уже занесла руку над дверью, как услышала бодрый топот на том конце коридора. Так чеканил шаг только господин ректор. Поправочка: раздраженный, намеренный убивать господин ректор.

Услышав жуткие звуки, ученики обычно успевали разбежаться кто куда, чтобы ненароком не столкнуться с отцом. Тот частенько бывал не в духе. Я вовремя успела нырнуть за пустой шкаф, предназначенный для хозяйственных принадлежностей.

– Анна! – раздалось громоподобное одновременно со свистом открываемой двери. И дальше убийственно-вкрадчивое: – Я рассчитывал застать свою супругу на чердаке в доме Джулии… Каково же было мое удивление, когда простыни оказались даже не смяты…

Ох! Кажется, мама попалась с поличным. Надеюсь, она успеет телепортироваться куда-нибудь… Да хоть к троллям, хоть к камнехвостам. Тут уже любая компания хороша.

– У меня была деловая встреча, – сонным, спокойным тоном пробормотала мать, явно несклонная к побегу.

– Деловая. Встреча. И до утра она, как я понимаю, не ждала? – ревниво взревел отец. – И с кем же встречалась моя добродетельная супруга?

– С господином Бехтеревым.

Ох, перекормим мы Монстроглаз. Видит тролль, перекормим.

– Анна… Я не планировал никого убивать на этой неделе…

– Вышел из лимита? – хохотнула маменька, и я подивилась ее спокойствию.

У меня каждый раз сердце к пяткам опускается и глаз дергается, когда отец повышает голос и начинает изливать тьму из глаз.

– Ради господина Бехтерева сделаю исключение.

– Не стоит, – с улыбкой в голосе попросила мама. – Дай ему немножко времени на размышления. Он должен переварить информацию.

– Думаю, будет куда продуктивнее, если он будет переваривать информацию в вольере с нашим новым саблезубым постояльцем. Который в свою очередь будет переваривать господина Бехтерева.

А это неплохая идея. И у Монстроглаза несварения не случится, и тигр порадуется радушному приему.

– Уже доставили Сафора? – сонно удивилась княгиня.

– Ждем… со дня на день, – мрачно ответил отец. – Еще одна головная боль!

Фух! Ну вроде бы пока никого убивать не собираются. Я выбралась из-за шкафа и снова занесла руку над дверью. Надо все-таки войти и сообщить о своих подозрениях. Наверное.

– Пигалица…

– Мм?

– А этот господин Бехтерев… Он зачем пригласил тебя на встречу среди ночи? – в показательно равнодушном тоне отца сквозила еле сдерживаемая ярость. И рука моя сама собой от двери одернулась.

– Это важно? Я не успела спросить.

– Анна! – голос папеньки завибрировал.

– Может, перенесем допрос на утро? – с жалобным вздохом попросила мама, шурша одеялом.

– Устала? – ярость мигом сменилась нежностью, ревность смыло родниковой водой, оставив чистую, неприкрытую заботу. – Хочешь спать? Как ты себя?..

– Устала. Но спать не хочу. Иди сюда, м?

Я резво отшатнулась от двери. Нет-нет, на такие «дежурства» я не подписывалась! Утром сообщу родителям о своих теориях.

Я понеслась вниз по лестнице, обратно к Джил.

– Рассказала? – недоверчиво выдохнула подруга из темноты. – Что-то ты быстро…

– Не получилось. Мама сейчас занята, – сглотнула смущенно.

– Тогда пойдем к твоему отцу. Он уже должен был вернуться, – решительно заявила Джил. – Ава, нельзя медлить!

– Нет, нет, и отцу не получится, – я в ужасе замахала руками. – Он тоже занят. Мамой.

Глава 7. О жизни в розовом цвете

Шурхов тролль наглым образом пробрался в мой безмятежный сон. Отчего тот сразу же стал «мятежным». Способность хоть как-то соображать смыло волной эмоций и ощущений.

Я четко понимала, что сплю. И даже какое-то время пыталась сбросить наваждение. Очнуться от дурмана из смеси душистых лекарственных трав. От сухого тепла кожи под моими дрожащими ладонями. От мягких, чуть шелковистых волосков, тут и там находившихся под моими пальцами.

От твердых губ на моем виске, бормотавших ругательства, но почему-то совсем не обидные. Приятные даже. Во сне мне нравилось быть чьей-то напастью… Заразой… Занозой… Вечно попадающей в неприятности катастрофой, с которой лучше не связываться…

Так нравилось, что аж бесило. Совсем это на меня не похоже. Не превращалась я никогда в трепетную, податливую лужицу от густого, хриплого шепота. От бесцеремонных прикосновений. От…

Ущипнуть бы себя хоть во сне! Но руки были заняты. Магистерской грудью, да. Которую отчаянно хотелось поцеловать. Так же, как он, нагло и смело. Прикоснуться пересохшими губами к коже. Ощутить языком непременно солоноватый вкус. Он ведь весь день проходил в одной рубашке, а значит, в душ еще не успел заглянуть.