Чудовищный секрет Авроры 2, или Магистра не гладить!

И во сне мне от этих мыслей не было стыдно. Напротив, пробуждался знакомый азарт, жаждущий новых знаний, приключений и… неприятностей. Куда ж без них?

Рандор качал меня в лапах, баюкая. И я проваливалась в сон глубже и глубже. Позволяя фантазии увести меня дальше. И дальше. И…

«Ты все проспишь, соня… Опять все проспишь», – его шепот ласково пробирался в ухо и хрипом отзывался в шее. А Салливан все бормотал, бормотал, бормотал, поглаживая носом волосы у виска.

Я сладко потянулась, сощурилась, отмечая, что под опущенными веками весь мир кажется алым. Залитым красным цветом. Утро? Уже?

– Проспишь, проспишь… – упрямо лилось в ухо.

До меня постепенно дошло, что голос не Салливана. А значит, и нос, ласково щекочущий лицо – чужой. Твою-то!..

Я вскинулась на кровати под чей-то раздраженный вскрик. Проморгалась, потерла глаза. Бордовая туша отлетела на пол, обиженно взмахнула крыльями и зашипела ругательства.

– Ох, Арчи… Это был ты…

– Это я, – возмущенно прокудахтал ламбикур. И с интересом моргнул розовым глазом, со дна которого взметнулись золотые искры любопытства. – А кого это ты ожидала увидеть в своей теплой постельке?

– Никого не ожидала! – отрезала и гордо задрала подбородок.

– Тогда одевайся… Проспишь… Знаю ведь, как ты не любишь, когда неприятности приключаются без тебя. Обидно будет…

Неприятности? И без меня? Обидно – не то слово.

Я со скоростью борца с магическими стихийными бедствиями натянула на себя шерстяную юбку, блузку, укороченный жакет и теплый осенний плащ до кучи. Вчера так замерзла в коридоре, что сегодня компенсировала с лихвой.

***

Воздух перед Академией звенел голосами. Судя по розовым солнечным лучам, низко стелющимся по мерзлой траве, рассвет только что случился. И не так уж сильно я заспалась, как пытался выставить дело Арчи.

Но в другом ламбикур был прав: самое интересное происходило здесь и сейчас, пока остальная Академия сладко сопела в кроватях.

У озера собралась толпа. Пока я торопливо бежала вперед, на ходу запахивая плащ, разглядела фигуры Брендана, Энди и сержанта Шо. За спиной Рейны виднелась раздраженная физиономия моего братца, мрачностью напоминавшая папину. Ректор тоже присутствовал: он приобнимал маму за плечи, пока она что-то яростно втолковывала Бехтереву и лысому инспектору.

И… да. Тролль из моего сна тоже был здесь. Настоящий, материальный, хмурый. И по столь важному поводу даже одетый.

Салливан высказывал что-то госпоже Пруэтт, склонившись к самому ее уху. Та согласно кивала и даже в столь ранний час была безупречно красива. Кипящая лава фонтаном взметнулась к горлу. Почему-то казалось жутко неправильным, что мне сегодня щекотал ушко вредный птиц-переросток, а в то время как этот… этот…

Ладно. К троллям! Судя по сосредоточенным лицам, беседа была деловой. Наверное. Во всяком случае, я предпочла думать в этом ключе, старательно глуша ярость, разъедающую грудь.

И вот что за нелепость? Я, конечно, не раз видела, как полыхают папины глаза, стоит ему увидеть маму в компании другого мужчины… И давно смирилась с тем, что отец мой тот еще собственник. И совершенно искренне, физически мучается от невозможности быть рядом с супругой каждую секунду.

Но в себе я этих генов никогда не замечала. Даже мысли о Тамаре, щекочущей кудряшки Брендана, не вызывали внутри ничего, кроме легкой досады. А сейчас во мне бушевала буря! Шквал разрушительных эмоций, способный превратиться в тайфун. Неужели я… ревную? И кого? Этого тролля?!

Нет, нет… Я лучше позволю себя пустить на ингредиенты или запрусь в подвале в шурхами, чем признаюсь в этом хоть кому-то.

Демонстративно не замечая магистра, поймавшего меня в капкан серого взгляда и с насмешливым интересом изучавшего мой заспанный вид, я подбежала к озеру.

Абсолютно розовому, надо сказать, озеру.

И… нет, дело было не в рассветных лучах.

Поверхность заволокло малиновой ряской, и вода тоже как будто окрасилась.

Что хорошо: Атарина была жива и здорова. Что плохо: она цвела и пахла. В прямом смысле. Аромат от воды стоял носораздирающий. В нем прослеживались болотные нотки с оттенками тины, грибов и подгнивших водорослей.

Русалка кривилась и неприязненно косилась на свои порозовевшие плечики и ладошки. Косички, гнездом увивавший детскую головку, из бирюзовых тоже превратились в лиловые. Я бы и не узнала Атарину, если бы не фирменный обиженный писк и недовольное личико.

– Аврора Андреевна, вам лучше вернуться в Академию, – криво улыбнулся Энди. – Холодно и… Мы пока не знаем, с чем имеем дело.

– Это «Аквария Ренегати», – отстраненно пробормотала дриада, словно бы ни к кому не обращалась. Так, болтала сама с собой.

Она подцепила пальчиком розовый листок, качавшийся на воде, и вытянула из озера длинный, путанный, бесконечный стебель без корешка.

– Растение-паразит. Практически не поддается выведению, если споры успели проникнуть в благодатный раствор…

– Звучит не слишком обнадеживающе! – профыркала Атарина, дергая хвостом. Похоже, тот запутался в паутине из розовых нитей.