Чукотка

— Эх, ребята! Как мне хочется поехать вместе с вами! Бандит шаман отшиб мне ногу.

— На будущий год поедешь, Ктуге, вместе со мной, — сказал доктор.

Раздались гудки парохода. Ребята быстро попрощались с Ктуге и побежали к берегу.

Ктуге подошел к окну и с грустью смотрел на пароход, на бежавших к берегу товарищей.

К нему вошел Чими.

— Ктуге, — сказал он, — может, на берег хочется тебе?

— Хочется. Только я ведь, Чими, не научился еще ходить по гальке.

— Хочешь, Ктуге, я посажу тебя на велосипед? Одной ногой ты будешь работать, а я буду его вести за рога.

— Давай, давай, Чими! — вскрикнул Ктуге, и, схватив свои костыли, застучал ими, поспешно направляясь к выходу.

На берегу стояла большая толпа. Все махали руками, кто-то палил из ружей. Шесть учеников в вельботе плыли к пароходу. Все они смотрели на берег и тоже кричали и махали кепками.

Вдруг в толпе раздался многоголосый крик:

— Ктуге, Ктуге, Ктуге!

Медленно, со скоростью человеческого шага, Ктуге подъезжал на велосипеде к берегу. Он нажимал одной ногой на педаль, немного раскачиваясь из стороны в сторону, и неотрывно смотрел вперед, на вельбот, в котором плыли его товарищи. Чими, державший руль, шел рядом и катил по гальке необычного велосипедиста.

— Смотрите, смотрите! Ктуге на велосипеде! — крикнула Тает-Хема.

Ребята встали и опять замахали кепками. Кто-то из них хотел крикнуть прощальное: «Тагам, тагам!» — но в этот момент вельбот уже скрылся за правым бортом парохода.

По трапу один за другим ученики проворно влезли наверх и тотчас потерялись на палубе океанского парохода среди возвращающихся зимовщиков-полярников и грузов.

Пароход гуще задымил, загрохотали машины. Медленно разворачиваясь, пароход взял курс из залива во Владивосток, на Большую Землю.

Нескончаемой вереницей гор и отвесных гранитных скал тянутся берега Чукотской земли. Пароход идет уже вдали от берегов, но ребята не могут оторвать глаз от своей родной земли. Сколько часов идет пароход, а все тянутся знакомые, родные берега.

Ребята стоят на борту, и каждый думает о Чукотке, которой они не увидят несколько лет.

Впереди море, словно дымкой, покрыто туманом.

— До свидания, Чукотка! — машет рукой Тает-Хема.

Таграй стоит на носу, около якоря. Пароход входит в молочный туман.

— Все смотришь, Таграй? — взявшись за его плечо, сказал подошедший Андрей Андреевич. — Вот и мне неожиданно пришлось выехать. Учиться предложили. Старик я по сравнению с тобой, а еду учиться. Орлов своих пришлось оставить. Мне ведь тоже грустно расставаться с этими берегами. Сроднился я с ними.

— А ты, Андрей Андрей, в какую школу едешь?

— В высшую пограничную школу. На годичные курсы еду.

Андрей Андреевич помолчал немного.

— Пойдем, Таграй, в кают-компанию, — сказал он вдруг. — Вон уже берега скрылись. Видишь, какой туманище. Погода нелетная. Пойдем.

— Нет, Андрей Андрей, я постою еще здесь. Я потом приду.

— Ну хорошо. Только знаешь, Таграй, вот тебе мой совет: ты нос на квинту не вешай. Хозяином чувствуй себя везде. А впрочем, ладно. На эту тему мы с тобой еще подробно потолкуем.

— Я хорошо чувствую себя, Андрей Андрей. Только вдруг мне жалко чего-то стало. А чего жалко — и сам не знаю. Стою вот здесь и смотрю на берега. Ведь я их вижу сквозь туман. Вот так и хочется молча стоять здесь и смотреть в ту сторону.

Тяжелый, влажный туман ложился на непокрытую голову Таграя. Он провел рукой по волосам и перешел под навес. Таграй оперся спиной о стенку между иллюминаторами и продолжал вглядываться в ту сторону, где в тумане скрылись берега.

Мимо него прошел тучный человек с золотыми нашивками на рукавах морского кителя. Он бросил взгляд на Таграя и, пройдя немного вперед, остановился, внимательно всматриваясь в него.

— Ишь, как тебя обрядили! — добродушно сказал человек с нашивками, возвращаясь к Таграю. — Небось лучше оленьих шкур? Или хуже?

— Ум-гу, — как-то неопределенно промычал Таграй, кивая головой и рассматривая морской китель своего собеседника.

— Твоя на Большую Землю ходи? — спросил человек с нашивками.

Таграй удивился и на вопрос ответил вопросом:

— Вы здесь на пароходе работаете?

— Да, я старший механик.

— А почему же вы плохо знаете русский язык? — спросил Таграй.

— Как плохо?

— «Твоя»… «ходи»…

Механик смутился.

— Это я для ясности хотел. Я думал, вы не знаете русского языка. Мы как-то возили одного «студента» — так он ни звука по-русски. Вы едете учиться?

— Я летчик, — сказал Таграй. — Еду в летную школу.

— Летчик? А где же вы учились?

— На культбазе окончил школу в этом году, а самолетовождению научился у пограничников.

— Вот что! — протянул механик.

— Товарищ стармех, я хочу вас просить познакомить меня с машиной вашего парохода. Мне очень интересно. Я ведь тоже был стармехом, только на шкуне. Маленькая там машина.

— Пожалуйста, пожалуйста! Хоть сейчас. Пойдемте, — и стармех взял Таграя под руку.

— Нет, потом. Говорят, мы долго будем идти до Владивостока. Успеем еще.

— Очень хорошо. Вы, пожалуйста, без всяких стеснений. Как надумаете, так прямо ко мне и обращайтесь. Вы в какой каюте?

— В двадцать первой, — ответил Таграй.