Чума

Выкладываю это Маре и её выученикам. Там у меня с Ростиславой… «нежные отношения» выстраиваются, а тут я втолковываю таким же мальчишкам и девчонкам о мерах предохранения при «непосредственном прикосновении с извержениями тифозных больных». Заменяя «на лету» всякие незнакомые им слова, типа: камфорный спирт, кофе, какао, коньяк — одним. «Огненная вода». Ничего другого у нас нет. Парамелия… должна сработать. Отвар пустобрёшника… А я знаю?

По сути, всё лечение — холодная вода да жидкая еда. Антибиотиков нет, вся надежда на «здоровые силы организма». И, конечно, на милость божью.

Параллельно нервно соображаю про дезинфектанты, про креозот и прочее.

Пиролиз-электролиз. Это вовсе не мои хотелки. Полёт мысли, взлёт фантазии… да пошли вы! — Есть необходимки. Нынешние, спешные. Хорошо бы вчера. Вчера — не додумал, не предусмотрел. Какие там хлораты?! Взрывчатка? И куда её? Минные поля для вшей и клопов устраивать?

Лекарств нет: карболка и хлорка — не средства лечения, а средства предохранения. Для пока здоровых.

В цифрах. У Фукидида смертность 25 %, в конце 19 в. — 10 %, в 21 в., при ранней диагностике (анализ крови), антибиотиках и пыр с дыром — 1 %.

Всё это, судорожно вспоминая, на ходу обрезая и ретушируя, вываливаю на юные головы будущих «мороведов» и «чумознатцев». И натыкаюсь на два вопроса.

— Вот ты, Воевода, говоришь, что зараза эта только в тепле живёт. А как же оно зимой-то? Люди-то в феврале помирать начали. Ни в земле, ни в воде твоя… палка усатая живой быть не должна. Или как?

«Усатая палка» — у палочки под микроскопом видно 8-12 усиков. Я ребятам нарисовал. Даже на пальцах показал, как они шевелятся.

Мда… двое блевать убежали.

Л-л-лекари, прости господи. Итить их, патологоанатомить.

Он прав: идеально для микроба — температура человеческого тела. Мы для них — комфортная среда обитания.

Обычно эпидемии желудочно-кишечных идут летом, с мая по сентябрь. Но в скученном сообществе, в обогреваемых помещениях…

— Зимой эта зараза выживает в земле и в воде. В три дня в холодной воде из полусотни остаётся одна. Но — живая. Попала в тепло — размножилась. Очаг заразы внутри погоста. В тепле. Дровяной склад — нет. Конюшня или хлев — вряд ли. Поварня?

Оп-па… А это идея… В сочетание со словом «сальмонеллезы» — очевидная…

Ещё вопрос:

— А чего нам туда ехать? Ежели там эту заразу подхватили в феврале, то все, кому волей божьей суждено — померли. А которые нет — выздоровели. Лечить-то уже некого.

Умирать в погосте начали в конце февраля. Я узнал об этом в конце марта. Ледоход. Водополье. Дорога. Лекари доберутся до места в мае.

От момента заражения до обнаружения болезненных явлений 2–3 недели (инкубационный период), 3–4 — болезнь, 4–6 — выздоровление.

— Верно. Но не вполне. Первое: возможны повторы. Неделя-полторы жара нет, потом опять. Может быть два-три раза. В более лёгкой форме. Сигнальщики говорят о двух таких случаях. Второе: переболевшие повторно не заражаются. А остальные?

«Наибольшее выделение возбудителя с фекалиями наблюдается в течение 1–5 нед. заболевания с максимумом на 3-й нед, с мочой — в течение 2–4 нед. Реконвалесценты… выделяют возбудителя во внешнюю среду в течение 14 дней, у 10 %… процесс продолжается до 3 мес. (острое носительство), 3–5 % становятся хроническими носителями, выделяя брюшнотифозную палочку в течение ряда лет. Перемежающийся характер выделения возбудителя брюшного тифа у хронических носителей затрудняет выделение и повышает их эпидемиологическую опасность».

«… в течение ряда лет…».

Факеншит уелбантуренный!

Спокойно, Ваня. Теперь с этим надо жить. Годами. Всегда.

Излагаю слушателям и задаю простые вопросы:

— Можно ли выпускать переболевших из погоста? Можно ли подселять туда новых насельников?

Насчёт «хронических носителей». Если живых переболевших в погосте осталось 26 человек, то, наверняка, один из них — хроник.

Та-ак.

С ответом Чернышевскому на его вопрос «Что делать?» — определяемся. Ленина, с его «С чего начать?» — тоже удовлетворяем. Дошла очередь до Льва Николаевича — «Кто виноват?».

Рассказываю историю «Тифозной Мэри».

Была такая яркая дама. Держала в панике Нью-Йорк десять лет. Абсолютно здоровая женщина. Сильная, энергичная, громкая. «Кровь с молоком». С действующим очагом инфекции в мочевом пузыре. Ей — никакого вреда, а вокруг — народ дохнет пачками. В смысле: семьями, куда она кухаркой нанималась.

Сочетание трёх факторов: носительство инфекции, доступ к приготовлению пищи, низкий уровень личной гигиены.