Чума Атлантиды

— Это воспринимается, как… ох, трудно объяснить, но что-то вроде жадности до жизни. Погоди, это не совсем правильно. И это, и еще признак неуверенности в себе: отказ от старения означает, что ты цепляешься за незавершенную юность, словно не готов двигаться дальше. Отказ от смерти означает, что жизнь не завершена, что ты ею недоволен. Но определенным группам дозволено отключать старение, поддерживая стандартный возраст; и исследователи дальнего космоса — одна из таких групп.

— Значит, атланты… — Дэвид поколебался. — Ты… космический исследователь?

— Не совсем. Извини, я употребляю не те слова… — Женщина схватилась за голову. — Ты не посмотришь, нет ли в ванной чего-нибудь от головной боли?

Дэвид вернулся с упаковкой адвила, и Кейт проглотила четыре таблетки всухую, прежде чем Вэйл успел опротестовать такую дозировку. «Она же врач. Мне ли судить?»

— Мы двое были научной командой…

— Зачем вы прибыли?

— Я… не помню, — она потерла виски.

— Значит, ученые. А какого рода? На чем вы специализировались?

— На антропологии. Какой там ближайший термин? Мы были эволюционными антропологами. Изучали человеческую эволюцию.

— Что ж в этом опасного? — тряхнул головой Дэвид.

— Исследовать первобытные миры всегда опасно. На случай внезапной гибели в поле было запрограммировано наше возрождение, чтобы мы смогли продолжить работу. Но что-то с моим возрождением пошло не так. В моем случае труба имплантировала память, но не могла развить меня — мое нерожденное тело оказалось в ловушке в теле матери. Эти воспоминания таились в подсознании десятилетиями до сегодняшнего дня, когда я достигла стандартного возраста, — Кейт без сил повалилась на кровать. — На все, что я когда-либо делала, меня побуждали эти подсознательные воспоминания. Вот откуда мое решение сначала стать врачом, а потом исследователем. Мое решение разрабатывать генную терапию для аутистов — просто проявление моего стремления откорректировать ген Атлантиды.

— Откорректировать?

— Да. Семьдесят тысяч лет назад, когда я ввела ген Атлантиды, человеческий геном был не готов к нему.

— Не понял.

— Ген Атлантиды крайне замысловат. Это своего рода ген выживания и коммуникации.

— Коммуникации… Наши общие сны?

— Да. Вот как мы смогли достичь этого — подсознательного общения с помощью субатомных частиц, излучения, которым обменивается наш мозг. Все началось, когда ты был в Северном Марокко, а я — в Южной Испании. Это потому, что у нас обоих есть ген Атлантиды и мы связаны. Люди не смогли бы воспользоваться этой «связью» еще тысячи лет. Я дала людям ген Атлантиды, чтобы они смогли выжить. Аспект выживания был единственной целью. Но он вышел из-под контроля.

— Кто?

— Люди, эксперимент… Нам приходилось вносить периодические генетические модификации — изменения гена Атлантиды, — она кивнула в ответ на собственные мысли. — Для внесения модификаций мы использовали ретровирусную генетическую терапию — да, вот именно: эндогенные ретровирусы в человеческом геноме, вот что это такое — окаменелые останки былых генных терапий, которые мы задавали людям, последовательные накопительные модернизации.

— Кейт, я по-прежнему не понимаю.

— Мартин был прав. Это невероятно. Гениально.

— Я…

— Хронология Мартина показывает модификации гена Атлантиды — двенадцать тысяч пятьсот лет назад они не закончились.

— Верно…

— Его «пропущенная Дельта» и «падение Атлантиды» означают уничтожение нашего корабля и кончину моей научной команды. Конец изменений, вносимых нами в человеческий геном.

— Значит, отсюда следует…

— Что изменения продолжались. В человеческую эволюцию вмешивался еще кто-то. Твоя гипотеза совершенно верна. Существовали две фракции.

* * *

Дориан закрыл глаза. Он никогда не мог уснуть перед боем. До острова Альборан, до захвата Кейт в плен и доставки ее к Аресу остались считаные часы пути. Когда он освободит атланта, то, наконец, узнает, кто же он на самом деле. Дориану было не по себе. Что ему предстоит узнать?

Слоун пытался представить Ареса. Да, вот он, смотрит на него искаженным образом, отраженным в кривизне стекла — пустой трубе…

Дориан отступил на шаг. Перед ним полукругом стояла дюжина труб. В четырех находились то ли приматы, то ли люди. Сказать трудно.

Двери позади него с шипением распахнулись.

— Тебе не следовало сюда являться!

Дориан узнал этот голос, но не мог поверить собственным ушам. Медленно повернулся.

Перед ним стояла Кейт. На ней было одеяние вроде его собственного, но несколько иное. На нем был мундир, на ней — скорее комбинезон работника стерильного исследовательского комплекса.

При виде труб глаза Кейт широко распахнулись.

— Ты не имеешь права брать их…

— Я их защищаю.

— Не лги мне.

— Ты подвергла их опасности. Ты дала им часть нашего генома. Ты недооцениваешь ненависть наших врагов. Они будут охотиться, выискивая всех нас до последнего.

— Вот почему тебе ни в коем случае не следовало являться…

— Ты — последняя из моего народа. Как и они.

— Я подвергла воздействию только один подвид, — сказала Кейт.