Чума коррупции. Восстановление веры в обещания науки

Фрэнк прекрасно понимал этот простой факт, поскольку все лето 2011 года мы лихорадочно работали над нашими образцами, чтобы доказать, что они содержат XMRV, а не молекулярный клон VP62 Сильвермана. Мы неоднократно доказывали это. 22 сентября 2011 г. в Оттаве (Канада) я провел научную дискуссию с ярым сторонником и яростным критиком Джона Коффина по этому вопросу и вышел из нее явным победителем. В своем заключении я спросил его: "Сколько вирусов XMRV мы создали, Джон? Сколько?" Предполагалось, что эта дискуссия на сессии полугодовой встречи IACFS будет посвящена тому, есть ли у научного сообщества диагностический скрининг-тест на наличие XMRV в крови. Почему Science поспешила выпустить эту мошенническую статью, направленную против сообщества пациентов? Это было НЕ ассоциативное исследование. В нем участвовало всего пятнадцать пациентов. И, кроме того, как можно проводить ассоциативное исследование с вирусом Франкенштейна, созданным в лаборатории и не имеющим ничего общего с выделенным нами природным штаммом XMRV?

Если эти опасения верны, то стоит ли науке встать и признать ошибку? Меня беспокоило то, что такие исследователи, как Коффин, не хотели раскачивать лодку. Они не хотят быть теми, кто встанет и скажет, что наука совершила ужасную ошибку и, возможно, причинила вред миллионам людей.

Такая несправедливость, конечно, не могла быть допущена.

Кто я была такая, женщина-ученый средних лет из начинающего института в Неваде, чтобы говорить старым научным кругам, что они и их предшественники совершили ужасную ошибку?

И я требовал, чтобы это было прекращено. Я отказался от статьи, потому что данные подтвердили все, что я говорил, и по сей день это остается правильным и верным.

К воскресенью, 13 ноября, Дэвид нашел адвоката, и я почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы выйти из укрытия, вернуться в свой дом и пойти на церковную службу во второй половине дня.

В следующую пятницу, когда мы возвращались с прогулки по пляжу, к моему дому подъехали три полицейские машины. Меня арестовали, увезли в тюрьму и пять дней держали под стражей без права внесения залога. Полицейские обыскали мой дом сверху донизу, оставив повсюду разбросанные бумаги, утверждая, что я взял тетради, которые должен был сохранить как главный исследователь по двум государственным грантам.

В ходе обыска тетради не были найдены.

В тот же день полиция ворвалась в дом моей подруги Лилли и заставила ее сидеть на стуле в течение нескольких часов, пока проводился обыск в ее доме. Единственное объяснение этому действию - то, что я отправила из ее дома по факсу свой ответ на их гражданский иск. Никаких тетрадей не было найдено. Их там не было. И никогда не было. Я оставил их в своем офисе в день 29 сентября 2011 года. Я считаю, что Уиттеморы знали об этом и сфабриковали события того дня, чтобы скрыть свои преступления. Преступления, подробно описанные в моей научной дискуссии с Джоном Коффином, были зафиксированы в статье, опубликованной в журнале Science 30 сентября 2011 года, на следующий день после моего увольнения. Статья, написанная Джоном Коэном, заканчивалась словами: "Она надеется получить полные последовательности своих новых вирусов через пару недель". Вот почему меня нужно было уволить, а когда я не прекратил свои расследования, они выполнили угрозу разрушить мою карьеру.

Во время моего пребывания в тюрьме люди, организовавшие мой арест и преследование, - влиятельная семья Уиттеморов из Невады - заставляли Дэвида бегать по всем инстанциям, пытаясь снять арест с моего залога. Несмотря на тщательный полицейский обыск в моем доме, блокноты, о которых идет речь, неожиданно появились в моем доме в понедельник вечером, помещенные в сумку из моего дома в Рино, когда я был уволен в конце сентября 2011 года. Теперь я, кажется, в полной мере осознал отчаяние моих бывших работодателей, Уиттеморов. Уволить меня 29-го числа. Сразу же заблокировали мою лабораторию и два офиса. В конце августа 2011 года я показал Харви Уиттемору то, что считал точными последовательностями XMRV. Фрэнк также располагал этой информацией. Лишение меня доступа к моим записным книжкам, как это было сделано после моего увольнения, лишает меня возможности получить информацию, необходимую для самозащиты.

Существует только две возможности.

Первый вариант - я лгу, и полиция была некомпетентна, когда обыскивала мой дом во время ареста.

Второе - я говорю правду.

Вот несколько фактов, которые я хочу, чтобы вы приняли во внимание.