Чума теней

Только поясок – ведьмин артефакт, подарок чёрного мага.

– Последнее слово на этой реке, запомни, нищёнок, всегда остаётся за Байки Рыбаком. Сорочку можешь оставить себе – она девчачьего цвета и в чернилах. И поясок тоже – такой верёвкой даже бродягам стыдно подвязываться. А кольчуга-то неплохая. Золотых на восемьдесят потянет. С худой овцы хоть шерсти клок.

Глава седьмая. Не смешно

– Морэ, ты должен хоть немного поесть! Или хотя бы попей воды. Ты же совсем высох, у тебя скоро кости будут видны!

Фейли пробовала всё: и жалобный взгляд, и ласковое обращение, и всякие шутки-прибаутки, с которыми кормят уж совсем крох.

Это было ещё не отчаяние, но что-то очень близкое к нему. Уже третьи сутки мальчик, спасённый от Безжалостного (так прозвали таинственного убийцу в городе), ничего не ел и даже от воды отказывался. И, самое главное, никого из взрослых – совершенно не к кому обратиться за помощью и советом.

Пропал Воин Чести, не появлялся профессор, а тётя Инге, узнав, что сыну теперь запрещено даже университет посещать, то есть арест становится похож на настоящий, долго ругалась. Даже любимое занятие, шитьё, не помогало ей успокоиться. И она засомневалась в словах Герта насчёт Блича.

– Нет, ты скрываешь плохие новости! Без причины мой муж домой ночевать не приходит, если не в командировках. Любовницы? – нет. Намного хуже: он не хочет говорить правды, а значит, правда слишком ужасна. Он заботится обо мне… но только к тёмным драконам такую заботу, когда мой родной сын сидит в тюрьме, а племянника не сыщешь днём с огнём. Если в городе появились охотники, то я им не нужна, я – человек. Поэтому пусть не переживает. Но я не вернусь домой, пока не вернутся мой сын и племянник или когда я хотя бы буду точно знать, почему арестовали первого и куда делся второй.

Она позаботилась, чтобы нашлись храбрецы, согласные передать эти слова Воину Чести. Фейли пыталась её убедить остаться. Бедная женщина расплакалась.

– Милая моя девочка. Прости, что становишься свидетелем такого. Но я и правда больше не могу. За пять лет многое изменилось. Твой кузен и твой дядя совсем не ладят. Иногда мне кажется, то ли Ти знает что-то такое о Гулле, то ли Гулле подозревает сына в чём-то ужасном. Я не могу больше, я должна знать правду. Весь дом в твоём распоряжении, хозяйничайте с Гертом, он хороший мальчик, я не виню его, что он покрывает Гулле. Мой муж не умеет врать, но виртуозно просит это делать других.

Когда Инге собирала вещи, она опять плакала.

– Я готова выдержать всё. Постоянный страх, что придёт охотник и отнимет у меня самых близких. Риск, что тень моего мужа может внезапно стать чумной и истребить целый город. Я готова в любой момент опять бросить нажитое и уехать, пережить смерть всех друзей и знакомых, как в Фаэтоне. Но… но я не готова нести вечно груз такой заботы, когда оставляют в неведении. Не можешь красиво солгать – говори правду, какой бы она страшной ни была. Но не смей держать в неведении!

Герт получил то, о чём мечтал. Время наедине с Фейли. Много времени. Но радости это не принесло.

Фейли тоже догадалась, что Герт лжёт, и стала с ним грубой и неразговорчивой. Они общались только по поводу ребёнка.

Герт понимал, что вернуть расположение девочки можно всего двумя способами. Или открыв ей правду, чего он никак не хотел делать, не получив разрешения Воина Чести. Или придумав, как быть с бедным Морэ.

Стражники, арбалетчики и фехтовальщики, охранявшие дом, от всех вопросов по поводу мальчика, который отказывается есть и пить, уклонялись. Их поставили сюда для определённых целей, намекали бойцы, и не надо требовать от них большего.

Фейли вся жила этим ребёнком. Ревность Герта не посещала. Ему и самому было очень жалко мальчика, но ещё присутствовало понимание: не будь у девочки-тени о ком сейчас заботиться, она бы думала только о Бличе – что с ним? где он? – и извела бы себя.

Впрочем, когда ребёнок отказался есть и на третьи сутки и даже воды не принял, Фейли впала в такое расстройство, что забота о ком-то уже не казалась её поклоннику правильной компенсаций переживаний за брата.

– Ты понимаешь, что он собрался умереть? Он не хочет жить в мире, где больше нет его родителей и сестры! В мире, где твоих родных закалывают среди бела дня, как свиней, а потом убивают даже бродячих собак, которые пытались тебя защитить. Он отказывается от этого мира! Будь проклят Безжалостный, кем бы он ни был! Когда мой дядя его поймает… я приду на его казнь. Не позлорадствовать. А просто спросить, как он мог. Заглянуть в глаза.

Доставалось от Фейли не только Безжалостному, но и самой себе.

– Это я виновата, что у меня нет сил заставить его жить. Он надеялся во мне найти замену той, которую потерял. Наверное, с сестрой у него были очень доверительные отношения. Он её больше любил, чем, быть может, маму. Он что-то ищет во мне, но не находит.

И, конечно, Герту.

– Ну, ты же мужчина, Герт! Ну, почему я одна должна заботиться о бедном ребёнке?

– А я разве не забочусь?

– Ты хоть бы слово ему сказал ласковое, хоть бы поиграл с ним, навёл какие-то мостики.