Чума в Бедрограде

— Это не художественное решение, это так вышло, — пояснил Дима. — Идея дезинфицирующего раствора пришла в головы Бедроградской гэбни довольно поздно — и нет, никто почему-то не задумался, что жирноваты для заражения одного дома такие разработки. Я решил, что, ну, любят же они красоту и порядок, хотят полностью зачистить дом Ройша после всех операций. Так вот: идея пришла поздно, поэтому раствор сочиняли быстро. Чтобы совсем убить в трубах чуму, хлоркой и прочими стандартными реагентами не обойдёшься, она специально обучена их обходить. Состав придумался сразу, а вот сделать его незаметным не выходило никак, ни у меня, ни у Тахи Шапки. Ну тогда и ворвался изобретательский гений: чтобы люди не заметили вкуса и запаха некоего средства, можно — то есть, как я уже сказал, нельзя, у нас не вышло — сделать вещество, вкуса и запаха не имеющее. А можно — сделать людей не чувствовать вкусов и запахов в момент контакта с веществом. Всего-то и нужно добавить в вещество каплю одного довольно сложного анестетика. Соприкоснёшься с раствором — в первый момент почувствуешь вкус или запах, но потом почти мгновенно перестанешь, и, скорее всего, забудешь, что лимоны вообще были. Если знать, что искать, можно даже отрефлексировать у себя характерное лёгкое онемение в носу или на языке — рецепторы слегка отрубаются. — Дима честно немного порефлексировал, хотя и так всё уже было понятно. — И да, я в курсе, насколько это идиотская идея. Времени не было, не было времени.

Да и вообще вся эта изначальная затея с чумой не блещет величием тактической мысли и разумности.

Диме стоило бы завести себе раба, который бил бы его по голове каждый раз, когда он говорит много и о ненужном — когда стоило бы заткнуться и.

И что?

Чума в кранах Габриэля Евгеньевича, чума в доме Габриэля Евгеньевича, чума у Габриэля Евгеньевича.

И/или Максима.

А может, чумы всё-таки не было, просто дезинфицирующий раствор зачем-то пустили по всем трубам города. А может, чума побыла здесь совсем недолго, и никто из обитателей квартиры не успел заразиться. А может, дезинфицирующий же раствор их и спас, в него входят компоненты, повышающие иммунитет и позволяющие самым крепким организмам преодолеть болезнь.

Улыбка на зеркале созерцала сию попытку оптимизма с презрительной жалостью.

…Габриэль Евгеньевич не смог слушать скопцов, потому что он-де нехорошо себя чувствовал. Опять. В который раз. Сотрясение мозга. Пять раз получил по лицу. Никто не придал значения.

Заразить Габриэля Евгеньевича и уйти безнаказанным, потому что никто своевременно не отследит у него симптоматику, он один, дома, с сотрясением мозга, не станут проверять специально.

Гуанако аутично и деловито залез в Димину сумку, извлёк пустую пробирку (набор юного медика всегда с собой, а как же), набрал пробу жидкости из-под крана, закупорил.

Молча.

По-хорошему надо так же молча спуститься в канализации, оттуда тоже взять пробы, осмотреть хотя бы пару соседей, отзвониться Ларию как можно скорее (и это уже не молча). Чума в доме, дополнительный ворох дел, скажем нет простоям.

Только это не поможет найти пропавших.

И самое забавное — с некоторой вероятностью в Университете могут вообще никогда не узнать, что произошло с Габриэлем Евгеньевичем.

С Максимом.

С Бровью, кстати.

Даже нечего терзаться недостаточным пылом терзаний совести: пропавшие без вести живы, пока не увидишь труп своими глазами, верно?

Подозревать — и не знать наверняка; знать только, что не узнаешь.

Дима, между прочим, так впервые поседел — когда понял, что Гуанако не вернётся из экспедиции.

Мог погибнуть в Объединённой Латинской Америке.

Мог погибнуть в Объединённой Латинской Америке с чьей-то лёгкой руки.

Мог попасть на Колошму.

Мог попасть под расстрел.

Мог по собственному желанию бросить Бедроград и уехать куда-нибудь без следов — вполне в его духе.

Варианты, варианты, варианты, варианты — и ничего больше.

— Если Габриэль Евгеньевич заразился чумой, а Максим наконец-то это заметил, он вполне мог, приехав сюда, подхватить своего возлюбленного и потащить к каким-нибудь врачам, — негромко (громко как-то не вышло) сказал Дима. — Это объяснило бы и бардак, и посылание Лария к лешим.

— К каким нахуй врачам? — так же негромко отозвался Гуанако. — К прохлаждающемуся с фалангами Андрею? К медицинским учреждениям Бедроградской гэбни? К Тахе Шапке в Столицу? — посмотрел зачем-то на просвет пробирку с лимонной жидкостью из-под крана (зато хотя бы прозрачной, а не тёмно-зелёной какой-нибудь!), убрал её в карман. — У кого ещё есть лекарство от чумы, кроме нас?

— У Порта, например. То есть нет, но по мнению Максима может быть, — невнятно пробормотал Дима. — Если ему по каким-то загадочным причинам не хочется возвращаться в Университет.

Дима вот очень хорошо мог понять нежелание возвращаться в Университет. Вот просто чрезвычайно хорошо. Особенно на медфак, особенно в лазарет.

Оттуда даже чёрствый Ройш на днях позорно сбежал.