Чума в Бедрограде

На экране крупным планом возник растроганный профиль какого-то старика, что только без скупой слезы. Снимали со спин и из-за кустов, поэтому крупных планов, особенно не затылков, получилось мало. Этот определённо следует оставить, пусть Бюро Патентов прорыдается от патриотизма.

Гошка сделал соответствующие пометки на листе.

Дальше потянулся бесконечно скучный общий план как раз-таки затылков с невнятным Первым Большим Перевёрнутым где-то вдалеке. Звука не было, его писали отдельно, но Гошка смутно припоминал, что речь толкали экологи. Оставить, значит, полминуты нарезкой под эту самую речь, тонкости никому ни в хер не упали.

Мы тут не образовательные материалы клепаем, а духоподъёмные патриотические картинки. Первые, экспериментальные, не только ж для кассахских шлюх аппаратура существует. Сегодня в здании Бедроградской гэбни, завтра у Бюро Патентов, послезавтра (как только производство техники наладят для масс) — в доме каждого добропорядочного гражданина.

Скучный план продолжал тянуться.

Гошка не удержался, встал со стула и продолжил наводить порядок в вещах. Вот списку бедроградских младших служащих, выполняющих свои обязанности в Столице, нечего прямо посреди полочки делать.

У нас же теперь есть целый новый голова гэбни.

Изображение на экране неожиданно уехало куда-то в сторону, сквозь кусты, и остановилось на крупном же плане человека, хмуро беседовавшего с кем-то в стороне от общего празднования. Собеседника закрывала листва — почти целиком, виднелась только часть корпуса и руки от локтя.

До чего яркий и целостный образ.

Съёмкой изображения руководил, разумеется, Бахта, так что, когда он увидел, что Гошку незаметно увлёк в сторону фаланга, одно из подглядывающих устройств направилось следом. Бахта волновался. Не мог подслушать — решил хотя бы подсмотреть.

Гошка никогда прежде не видел себя со стороны в движении.

Со стороны в движении он выглядел очень даже ничего.

В государстве великих возможностей власть непублична. Простым людям не полагается о ней задумываться в принципе. Ввиду этого никакого официального присутствия Бедроградской гэбни на десятилетнем юбилее Первого Большого Переворота быть не могло.

Но как же воздать почести и выразить уважение умищу покойного Набедренных!

Так что Бедроградской гэбне полагался свой собственный юбилей, маленький и тайный, на задворках у основного. Под короткую и вдохновенную речь фаланги, при форме и с болтающимися поверх наплечников языками.

Но разве кого-то волнует, сколько они вокруг организации феерии и торжества бегали.

Если бы не это, если бы можно было сразу явиться в штатском, фаланги могли бы и не заметить (и уж точно не доказать), что у Бедроградской гэбни осталось только три головы. Но отсутствие четвёртого мундира не проебёшь, поэтому фаланг даже предуведомили.

Мы будем втроём: Андрей Эдмундович Зябликов временно недееспособен по причине нервного расстройства.

Воздание почестей прошло мирно и гладко, только фаланга между делом попросил всех троих продемонстрировать табельное оружие и отметил, что у Гошки пистолет Андрея. Гошка не хотел думать о том, как фаланга догадался, почуял, заподозрил — и тем более о том, как он удержал в голове номера из двенадцати символов. Отговорился синхронизацией — перепутал, мол, — а потом все лихо разбежались. Бахта в фургончик с аппаратурой для записи изображения, Соций переодеваться в охранника, Гошка — просто разбежался.

С разбегу оно проще.

И ведь даже не подумал тогда, что пронесло, — ничего не подумал.

План был гениален и прост. Бьют до сантиметра выверенные (пожара ещё не хватало) фейерверки, грохочет музыка, приглашённый из Столичного Университета гость читает вступительную речь, и все эти суки искренне и убедительно проникаются духом праздника, внимают мудрости Набедренных и гордятся всем на свете. Отрядские дети хором запевают, какую-то особо чувствительную дамочку уже откачивают, и Гошка, бегающий между простых граждан, понимает, что это всё чего-то стоит и зачем-то нужно.

Что все политические дрязги в конечном счёте служат благу для простых людей.

Порт перекрыт, чтобы вот этому мужику из Средней Полосы было что рассказать потомкам.

Андрей в психушке, чтобы отрядские дети с младых ногтей по-настоящему любили свою страну.

Гошка бегает промеж простых людей, неизбежно подхватывает их праздничное настроение, вспоминает ясноглазые юрфаковские идеалы, и ему перестаёт казаться —

В общем, так и выглядел последний шанс Гошки.

План был гениален, прост и почти сработал, а потом Гошку нежно ухватили за локоть и повлекли куда-то в сторону. Он сперва даже недоумённо обернулся (и чего, интересно, собирался увидеть?), и даже покорно пошёл следом.

— Вам не следовало снимать мундир, — равнодушно заметил фаланга, когда они отошли на достаточное расстояние от толпы, — без него бинты слишком заметны.

Это был не тот фаланга, который читал вдохновенную речь на частном превозношении херова дуба.