Чумная крыса

Пули, одна за другой, прошили грудь и живот. Каким-то сторонним зрением Поуп мог видеть, как они словно в замедленной съемке исчезают в его теле, оставляя оплавленные дыры, быстро заполняемые темной венозной кровью. Он истекал ею, все еще стоя на корабельной набережной. В его нутре горело так, словно там разорвался снаряд и все пылает огнем. В далеком детстве Поуп ломал ногу, неудачно спустившись на велосипеде по переходам второго уровня, и та боль показалась ему комариным укусом по сравнению с нынешней.

Люди Барри Андвуда покинули причал, скрывшись на борту судна, но он не мог этого видеть. «Атлантида», единственный шанс на спасение, отшвартовывалась от берега. Зато он мог видеть Мелоди, распростертую на бетонном покрытии причала и зажавшую уши руками. Она смотрела вниз, лицо скрыто от глаз, но по ее позе и отсутствию крови на одежде, Поуп понял – не ранена. Он мог лишь надеяться, что спас ее от лишних вопросов и обвинений.

Услыхав стук металла, мужчина с удивлением обнаружил, что больше не держит пистолет в руке. Он успел нажать на курок, прежде чем началась стрельба, но намеренно промазал. Ноги, существовавшие теперь будто отдельно от мозга, представлялись негнущимися и ватными. Поднеся руку к лицу, Поуп втянул запах, вспоминая, как ему нравилось возиться с чисткой оружия на службе в армии и стрелять по мишеням. Пахло порохом и огнем.

Машины с мигалками, вооруженные полицейские, обступавшие его со всех сторон, поднимавшаяся на ноги Мелоди – все в один миг начало стремительное вращение. Оно завершилось резким, отрезвляющим ударом о бетон. Поупу казалось, будто треснула тыква, но это была его голова. Затем все исчезло.

Эпилог.

Меня зовут Мелоди Сприн. Каждый день я просыпаюсь, чтобы провести еще один день в самом сердце Отдела по борьбе с проявлением чувств. Я принимаю половину суточной дозы тиморакса, чтобы не сдрейфить в самом начале пути и не встать в один ряд с поехавшими. Закончив свою жизнь под пулями коллег или от смертельной инъекции под наблюдением врачей, я предам память об Эдварде Поупе и многих других безымянных жертвах второй, окончательной Реформации.

Мы – разносчики чумы. Тысячи тысяч зараженных крыс, снующих под лишенными эмоций масками. Мы – ваши сестры и братья, супруги и дети, сотрудники, подчиненные и начальники, ваши врачи, секретари, уборщики, работники коммунальных служб и ремонтных мастерских. Вы говорите с нами через стекло на заправках, протягиваете нам деньги, принимаете из наших рук свои заказы, сталкиваетесь с нами на улице, чтобы позднее обнаружить рекламные листовки с новыми адресами запрещенных киносеансов в пакете с покупками и карманах. Мессия и его последователи – лишь верхушка айсберга. На ваши электронные адреса ежедневно приходят ссылки на видео с зарегистрированных за границей доменов. Они никогда не повторяются, нас сложно отследить. Среди нас есть высококлассные программисты и хакеры. С каждым новым днем таких как мы становится все больше и однажды настанет час, когда ОБЧП прекратит существование. Мы будем бороться за право каждого испытывать эмоции. На это потребуется немало времени и сил, но я готова ждать. А если мое стремление ослабнет, и я вдруг забуду за что сражаюсь в этой незримой войне, две пули, хранимые в изголовье, всегда напомнят мне. Одна вынута из моего тела, вторая – из тела Поупа четыре месяца назад. Я не могу носить их при себе, но каждую ночь, отправляясь спать, я чувствую их холод внутри подушки.

Пусть моя жизнь обрела смысл ценой утраты, еще не поздно исправить ошибку и все изменить. Каждый из вас способен на это, став одним из нас.

Увидев абрис ржавой крысы на остановке, кирпичной стене или фонарном столбе, знай – это мы говорим с тобой.

Получив это письмо, будь готов к тому, как все изменится, когда ты перейдешь по ссылке. Потому что, досмотрев видео до конца, ты уже не будешь прежним.

https://…

С благодарностью С.Н., не перестающему удивлять и направлять мой вектор идей из разряда "а что если…?". Я не знаю, как ты это делаешь, но это круто.