Чувства

– Так, так! Дерзкая девчонка, которая даже понятия не имеет, с чем или с кем имеет дело. А ты хоть представляешь, что отдуваться за вас теперь нам? Ты, как там у вас говорят, врубаешься, что любой кулинар эмоций, а специалист первого ранга тем более, способен выдать в эфир настолько мощную эмоциональную волну, что перегорят все каналы. Ты практически взорвала ядерную бомбу у себя под носом, а результат…

Снова кашель.

– Мы будем решать. Завтра состоится суд. Посмотрим, что скажут все.

После разговора с Гери Алису отвели в отведённую ей комнату. Светлое помещение, минимум мебели. За окном рассвет, но настоящий или нет – не поймёшь. В этой комнате она пришла в себя пару дней назад. Конечно, время и тут было величиной условной, но внутренние часики отмеряли именно этот срок. Один раз её водили в операторскую, другую комнату, где было много мониторов и много кулинаров – этакую фабрику чувств. Все, кто там находился, следили за работой кухонь эмоций по всему миру, а может, и по всей Вселенной. Границы зала терялись из виду, и Алиса слегка растерялась. Но её практически за руку подвели к одному монитору и показали хроносегмент, благодаря которому она смогла восстановить события недавнего прошлого. Зачем? Видимо, им так было нужно.

У Алисы отвисла челюсть, когда она наблюдала за Марусей, Севастьяном, толстым Джери, её собственным похищением из плена, поцелуем в лифте, захватом офиса из серии «маски-шоу», следующим похищением себя и арестом Игоря Александровича.

Но, быстро переварив информацию, её мозг приступил к активному поиску решений. Бессвязная речь Гери Третьего навела её на мысль, что её босс в опасности и что уже точно завтра будет какой-то суд. Ей определённо отвели роль свидетеля, а может, даже и обвинителя. Но топить Игоря вовсе не входит в её планы, да и самой домой податься охота.

Пораскинув мозгами, Алиса пришла к выводу, что основным преступлением, которое инкриминируют её начальнику, является любовь к ней. Что ж, но ведь он, может быть, и не виновен, если не сам, а по чужой воле влюбился в неё. Такое возможно, ведь у них тут сам чёрт не разберётся, кто кому какие эмоции внушает, кто кого из кого готовит и кто всё это заказал. Выработав план поведения, она успокоилась и уснула, чтобы хоть как-то скоротать время до предстоящего суда.

За ней пришли. Две женщины, одетые в серые балахоны и высокие, тоже серые котелки.

«Прям высший суд», – подумала Алиса и последовала за сопровождением.

Алиса наблюдала закат за бесконечно высокими окнами зала суда. Здесь на удивление было темно, она даже не могла видеть, сколько мест в этом зале, кто сидит в партере, а кто на галёрке. Её посадили на специальное место подле, как она рассудила, охранника. Не совсем понимая свой статус, Алиса пыталась догадаться, кто же она: обвиняемая, обвинитель, свидетель или даже судья. Нет, последнее точно не она – место на троне, то есть на огромном кожаном кресле с вычурными подлокотниками занял Гери Третий. Непонятное шуршание по залу, и вдруг всё подсветилось, заиграло приятными сиренево-розовыми тонами.

«Это, видимо, их визитная карточка», – подумала Алиса, разглядывая зал суда. Его своды уходили высоко вверх, а границ она не различала, возможно, в силу не очень хорошего зрения, а может, их просто не было. Серые стулья рядами, кресло главного судьи, в принципе ничего необычного и примечательного. Места заняты лишь частично, будто в кино покажут не слишком кассовый фильм. Её привлекли мониторы. Пока они «дремали», но было очевидно – в процессе им отведено важное место.

А потом она увидела Игоря Александровича. Его стул находился рядом с креслом Гери и располагался в центре очень яркого светового пятна.

«Прям застенки КГБ», – усмехнулась Алиса.

Гери встал и, кашляя, возвестил о начале заседания Высокого Совета.

«Ах, это и не суд, а Совет! Только всё равно больше на суд похоже».

Алиса слушала с вниманием.

Сначала выступал обвинитель. Такой же брюхатый старичок – почти точная копия Гери Третьего, наверное, Гери Второй, – оповестил собравшихся, что сегодня им предстоит разобрать дело и вынести приговор пятьдесят девятому бессменному кулинару кухни эмоций, эмоционал-церемониймейстеру первого, высшего и непревзойденного ранга Игорю Александровичу Бретсель-Крейгу Седьмому, наследному управляющему Евразийского клана, трижды председателю Великого Совета, ныне действующему в своей должности. В вину держателю всех этих титулов вменялось халатное отношение ко всем вместе взятым должностям, преступное поведение с подопечным ингредиентом, а вследствие этого создание запрещённого эмоционального коктейля и передача его по каналу, а как следствие – безвозвратная порча эмоционально-информационного канала и совершенно непредсказуемые последствия.

Потом дали слово обвиняемому. Гери долго кашлял, но, когда Игорь Александрович заговорил, даже он забыл про свой нервически-спасительный кашелёк.