Чувство движения. Интеллектуальная история

Таких ученых, как Бэн, критиковали за то, что они неправильно используют слово «сила», считая его верным описанием модальности осознания, чувства активного отношения и интуитивного сознания агентности в каузальных процессах. Употребление данного термина Бэном, читавшим лекции в Королевском институте Великобритании в Лондоне, особенно раздражало ученого-физика Д. Д. Хита из-за использования столь престижного места для распространения невежественных (с точки зрения Хита) взглядов для популяризации науки. Бэн действительно смешивал физическое понятие силы с понятием силы как каузального действия: «Огромное обобщение последнего времени, по-разному называемое сохранением, постоянством, корреляцией, превращаемостью, эквивалентностью, неуничтожимостью силы, есть наивысшее выражение причины и следствия. В каждом случае причинности присутствует использование силы в данных обстоятельствах» (Bain, 1870, vol. 2, p. 20–21). Более того, Бэн ввел «ментальную силу» в огромное обобщение коррелирующих физических сил, которое осуществлялось в тот период, соотнеся ментальные силы с другими природными силами (Bain, 1867; см.: Heath, 1868).

Математик У. К. Клиффорд прямо сказал: «Причина – это всего лишь факт, что в некий момент вещь есть такая, как она есть» (Clifford, 1879, vol. 1, p. 123). Пирсон, профессор прикладной математики и механики в Университетском колледже Лондона, в особенности критиковал Карпентера, Мартино, Гершеля и Уоллеса за то, что они уравнивали «волю как причину» и «силу как причину», а кроме того, полагали, подобно «примитивным» народам, будто сила есть причина движения. Пирсон утверждал (как и Милль): первопричины для науки не существуют (Пирсон, 1911). Дело было не просто в том, что кто-то понимал современную физику, а кто-то нет. Единогласия не наблюдалось и среди самих физиков, причем некоторые считали, что понятие силы происходит от непосредственного (мышечного) ощущения, и даже заходили так далеко, что называли силу «причиной»[116].

Несмотря на то, что мнения о силе критиковались за отсутствие в них сведений новой науки об энергии, и несмотря на отрицание положений о функциональных отношениях, как будто существуют реальные силы природы, такие мнения и положения не исчезли. Отчасти это произошло потому, что физические теории конца XIX века об эфире, среде, по мнению многих физиков, необходимой для передачи гравитационного притяжения, электромагнитных и световых волн, обеспечивали появление понятий субстанциальной силы, которые имели научные, хотя и противоречивые толкования[117]. Отчасти же потому, что физики были в числе тех людей, которые продолжали традицию признания десницы Божьей в динамических отношениях, формирующих вселенную, хоть и необязательно в виде действующей каузальной силы. К примеру, шотландский физик Питер Гатри Тейт рассматривал энергию так же, как Бэн рассматривал силу, видя в ней самостоятельную каузальную способность. Тейт сочувственно относился к вере в «невидимую вселенную» духовной силы (Stewart, Tait, 1875; см.: Gooday, 2004; Heimann, 1972). И наконец, еще и потому, что были такие физики, как англичане Уильям Крукс и Оливер Лодж, которые занимались поиском новых сил, аналогичных недавно обнаруженным силам радиации, а это включало силы, действующие в спиритуалистических и паранормальных явлениях. Лодж, в частности, утверждал, что физическая среда эфира распространяет духовные влияния, и в этом контексте он неизменно относился к силе как имманентной агентности (Wilson, 1971).

Тем не менее физики были сосредоточены на концепции энергии, выраженной в математических формулах и разработанной в исследованиях по термодинамике и электромагнетизму. Поэтому продолжавшаяся дискуссия о «силах природы» и «чувстве силы» как чувстве движения стала казаться устаревшей и лишенной последних научных данных. Для физиков не существовало субстанциальной силы. Скорее весь мир был для них полон энергии, измеряемые преобразования которой придавали физической науке ее пояснительный характер. Но всё-таки временами происходило знаменательное перемещение духовной ауры, окружавшей более ранние описания силы, на исследование энергии. Это заметно не столько в специальных дисциплинах, сколько в восприятии мира некоторыми естествоиспытателями, например, нобелевским лауреатом физиком и химиком Вильгельмом Фридрихом Оствальдом, которого привлекал монистический взгляд на природу как выражение всеобщей основополагающей энергии или активности. Его «энергетизм» противостоял механистическому анализу природы в терминах движения материи, состоящей из частиц или атомов. Оствальд построил себе виллу недалеко от Лейпцига и назвал ее «Дом энергии» как символ монистической идеи, связующей человеческий и космический миры[118].