Чувство льда

Праздновали десятилетие издательства «Новое знание». Антон занял заранее выбранную позицию в ближайшем лесочке, откуда при помощи бинокля можно было отлично разглядеть гостей. Да и слышно было неплохо, ораторы пользовались микрофонами, а взрывы смеха и восторженные крики разносились далеко за пределы огороженного красивой кованой решеткой участка. В тот день Антон впервые увидел всю семью в сборе: Тамару Леонидовну, Любовь Григорьевну, Александра с женой Еленой и маленьким сыном, Андрея с подругой. Старая актриса царственно восседала в кресле, установленном в центре лужайки, и ни на минуту не оставалась без внимания. Когда Александр взял в руки микрофон, Тодоров услышал трогательный рассказ о том, как много сделали для него бабушка и тетушка, как воспитывали их с братом, вкладывали в их детские непутевые головки «разумное, доброе и вечное», и только благодаря их самоотверженным усилиям из мальчиков получился какой-то толк. Так что если сегодня издательство процветает и даже празднует десятилетие своего существования, а его сотрудники стабильно получают хорошую зарплату, то это заслуга в первую очередь «нашей Тамарочки и нашей Любочки», и все должны это понимать и быть благодарны им за их многолетний труд. Судя по аплодисментам, все были благодарны.

Глядя на то, как трогательно братья Филановские относятся к бабушке и тетке, как заботливо подносят им самые сладкие куски, как следят за тем, чтобы им было удобно, Антон с горечью вспоминал свою жизнь с отцом. Он тоже пытался заботиться о папе, даже готовить научился, чтобы накормить вернувшегося с работы отца повкуснее, стирал его рубашки и брюки – словом, делал все, чтобы хоть раз поймать его благодарную улыбку и услышать короткое: «Спасибо, сынок, что бы я без тебя делал!» Но так ни разу и не услышал. Отец принимал его заботу как должное, а возможно, и не замечал вовсе. Он думал о своих мальчиках и любимой Наденьке и мог не обратить внимания на то, что рубашка еще вчера была грязной, а сегодня она уже чистая и наглаженная. Как будто так и надо. Самое главное – это семья, а семья – это взаимная любовь и взаимная забота, так мама учила. Даже поездки в Москву, на улицу Горького, Антон со временем начал воспринимать как проявление заботы об отце, помощи ему, и это помогало справиться с болью и унижением. Он нужен папе хотя бы для этого. Все-таки нужен. А ему так хотелось быть нужным, ему так хотелось, чтобы его забота находила хоть какой-то отклик.

Когда слово предоставили Тамаре Леонидовне, она хорошо сохранившимся голосом, демонстрируя прекрасную дикцию, пространно говорила о том, какие замечательные у нее внуки, какие талантливые, каждый – по-своему, как она ими гордится и как счастлива, что жизнь подарила ей этих чудесных мальчиков, а они, в свою очередь, подарили ей старость, наполненную любовью, заботой и вниманием.

Антон слышал и чувствовал, как внутри его закипает новая волна ненависти. Эти чудесные мальчики разрушили его собственную жизнь и жизнь его родителей, и в этом виноваты Тамара Леонидовна и ее дочь Люба, которые отказались отдать мальчиков законному отцу, лишили его сыновей, а Антона – братьев. Вся эта семейка принесла его семье только одни несчастья, унижения и горечь.

Он ждал, когда слово возьмет Любовь Григорьевна. Антон неоднократно видел ее вместе с Сашей и Андреем на улице, но никогда не слышал ее голоса, не считая того единственного случая много лет назад, когда с ней разговаривала мама. Но детали того эпизода давно стерлись из памяти, осталась только суть: мама о чем-то просила, а потом в ответ на резкие слова незнакомой женщины начала кричать. К Любови Григорьевне Антон испытывал интерес особый, болезненный: отец не скрывал, что готов был развестись с мамой и жениться на ней, чтобы быть рядом с сыновьями. Неужели ради этой женщины папа готов был бросить их с мамой? Может быть, она и в самом деле особенная, необыкновенная?

По прикидкам Антона, ей было уже шестьдесят, выглядела она для своего возраста превосходно, стройная, худощавая, элегантно одетая, подстриженная явно у дорогого парикмахера, в модных очках. Интересно, что она скажет о своих племянниках?

Но Любовь Григорьевна ничего не сказала, она даже к микрофону не подошла.

В тот день Антон впервые заподозрил неладное.