Чувство любви. Новый научный подход к романтическим отношениям

Но и это всего лишь цветочки. Родители покупают детям интерактивных роботов-хомяков Жу-Жу, которые, если верить рекламе, «живут, чтобы чувствовать любовь», или более сложного робота-щенка Айбо от Sony. Взрослые в книге Теркл говорят, что вначале общались с Айбо только ради развлечения, однако позже начали обращаться к роботу, когда им было «одиноко». А есть еще Паро – терапевтический робот в виде детеныша гренландского тюленя, который умеет поддерживать зрительный контакт, предназначенный для оказания успокаивающего эффекта и вызывания положительных эмоций у пациентов с депрессией и обитателей домов престарелых. Подобные замещения, утверждает Теркл, «заставляют бежать от реальности». Технологии постепенно подменяют отношения на байты, и байты становятся нормой. Если позаимствовать фразу у покойного Дэниэла Мойнихэна, известного социолога и сенатора США, они умаляют значимость отношений.

Дэвид Леви в своей книге Love and Sex With Robots («Любовь и секс с роботами») предполагает, что вскоре любовь к роботам станет такой же нормой, как и любовь к людям. Рокси, первый секс-робот или «подружка», на порядок популярнее надувных кукол. С 2010 года любой желающий может купить себе такую «девушку» в магазине электроники, при этом выбрать на свой вкус внешность и даже личные качества. Кожа у нее с подогревом и на ощупь похожа на настоящую, внутренние органы пульсируют, к тому же Рокси умеет поддержать разговор – но только о сексе или футболе! Чего еще желать?!

Тенденция доверять маленьким роботам заботу о наиболее уязвимых гражданах, детях и стариках также набирает обороты. Паро, например, рекламируется как решение для одиноких пожилых людей. Он понимает около пятисот английских слов и нравится старикам, если, конечно, возможности поговорить с живым человеком у них нет.

Для меня появление роботов вроде Рокси и Паро – отражение нашей несостоятельности в близких отношениях и смирения с ней, а также глубочайшего непонимания потребности в близкой эмоциональной связи. Роботы, однако, не способны испытывать эмоций – они лишь создают иллюзию близости, имитируя интерес и привязанность к своему владельцу. Так поступают и несчастные пары: когда мы растеряны и в отчаянии, мы хватаемся за решения, которые как будто способны быстро и эффективно утолить нашу боль и тоску, но на самом деле лишь сильнее разрушают нашу способность по-настоящему общаться с другим человеком. В обществе одиноких людей замещающие отношения, возможно, лучше, чем никаких вообще, но подмена становится нормой, а суррогат со временем оказывается предпочтительным.

Говард, один из респондентов Шерри Теркл, рассуждая об «искусственном общении» с роботом, отмечает: «Ну, настоящие люди – это всегда риск… а роботы безопасны». Такие люди, как Говард, обращаются со своими роботами так, будто они чувствительны и эмоциональны, хотя и утверждают, что «знают», что робот – это машина. Они «привязываются» к своим машинам, электронная мимика которых имитирует заинтересованность и заботу, не в силах противостоять идее, что машине «есть до них дело». По мнению Теркл, наша потребность и тяга к заботе настолько абсолютна, что превосходит наше знание о бездушности и здравомыслящее понимание безразличия машины. Заместительная псевдопривязанность может казаться привлекательной, но в конце концов она все дальше и дальше уводит нас от нашей реальной потребности – чувства эмоциональной связи, которое требует моментов полного, всепоглощающего внимания и настройки на тончайшие нюансы эмоций.

То, чего мы ждем от роботов, показывает, чего не хватает в нашей жизни. Когда мы обращаемся к технологиям, а не друг к другу, непосредственные контакты между людьми сокращаются, а реальные связи ослабевают. Теркл приходит к выводу, что «когда машина называется другом, умаляется само значение дружбы; в конце концов, мы не рассчитываем, что кибердрузья придут, когда мы заболеем, или утешат нас в горе утраты». К тому же в таких вопросах мы привыкли ожидать поддержки не только от друзей, но и от своих возлюбленных.