Чувство Магдалины

– Я завидую?! Кому? Машке? И чему это, интересно, я завидую? Как в чужую койку с первого разбега попадать? Ну, скажете тоже, дядя Ваня… Вот погодите, попомните мои слова! Они потом не раз ее попрекнут этим разбегом. И попрекнут, и выкинут. И билета обратного никто ей не купит, ни младший ваш, ни эти двое…

– А ты не каркай зря, Маргарита. Чего ты на моих внуков так взъелась? Ты ж не экстрасенс из телевизора, чтобы будущее предсказывать.

– А вы, что ли, экстрасенс? Сидите тут, рассуждаете, будто сами не понимаете, что я во всем права! – рявкнула Маргарита. – Странно, вроде жизнь долгую прожили, должны понимать! Хотя… Вам-то что за беда? Вам в подоле не принесут…

Дед Иван смолчал, ничего не ответил, и Маргарита постояла еще в ожидании продолжения диалога, глядя на него сердито. Потом вяло махнула рукой, развернулась, медленно пошла со двора.

– Значит, с Машей обратно полетим… – констатировал Антон, задумчиво глянув на Платона.

– Похоже, что так, – вяло подтвердил Платон.

Они вернулись довольно быстро – Маша надела джинсы и футболку, Лео нес ее небольшую спортивную сумку. Платон глянул на эту сумку, спросил насмешливо:

– И это вся твоя одежка, Машенька?

Маша улыбнулась виновато и хотела ответить, но Лео успел ее упредить, бросил сердито в сторону Платона:

– Отстань, а? Чего ты ее цепляешь, какое тебе дело до ее одежек? Я сам Маше сказал – не бери ничего, все новое купим…

– Ну-ну… – снова усмехнулся Платон. – Уже прозвучало ключевое слово – купим… И все-таки, Лео! Ты уверен, что делаешь правильно? Есть еще время подумать.

– Я уверен, – твердо ответил Лео. – Более того, я требую, чтобы вы перестали себя вести как последние снобы и сволочи и отнеслись к Маше с уважением. Как к моей женщине. Как… – он запнулся на секунду, но продолжил так же уверенно: – Как к жене!

– Ух ты! – удивленно распахнул глаза Антон. – А это уже серьезное заявление, братец! Что, и правда жениться будешь?

– А почему нет? – на той же уверенной ноте спросил Лео. – Или ты не оставляешь мне возможности самому решать этот вопрос? Ты не забыл, что мне давно уже не пятнадцать лет?

– Нет, я не забыл. Но иногда случается так, что взросление сильно отстает от реального возраста. По-моему, это как раз твой случай.

Маша во время этого разговора стояла чуть в стороне, то исподлобья глядя на Антона, то переводя встревоженный и немного виноватый взгляд на Лео. Потом не выдержала, повернулась и быстро ушла в дом, и Лео пошел за ней, протягивая руку ей вслед. Потом было слышно, как в доме он говорит Маше сердито:

– Да не обращай внимания, чего ты! Ну да, они такие, что с них возьмешь… Все время на мне пытаются самоутвердиться.

– Да… Наш мальчик нынче решил поиграть в доброго барина и прекрасную пастушку, – ухмыльнувшись, тихо проговорил Антон.

– Ага! В графа Альмавиву… – тут же поддакнул ему Платон.

Все время помалкивающий дед Иван вдруг поднял на них сердитые глаза, хлопнул по столешнице руками:

– А ну хватит черную желчь тут лить, поганцы! Да это что такое, а? Что за разговоры-то, в самом деле? Вы себя слышите или нет? И какая Маша пастушка, вовсе она не пастушка! И вовсе не эта… как ее… Альмавива какая-то… Она хорошая и добрая девушка, понятно вам, олухи? Сейчас оба по ушам от меня на дорожку схлопочете, понятно?

– Понятно, дед. Не сердись, а то давление поднимется. Мы ж не со зла… – миролюбиво проговорил Платон.

– И пусть Леонка женится, и давно пора! – с прежней сердитой ноткой в голосе продолжил дед. – И не мешайте ему, не отговаривайте.

– Лео? Женится? Ну-ну… – тихо и насмешливо проговорил Антон. – Свежо предание, но верится с трудом. А то ты не знаешь своего младшенького внучка, дед! Он и себя-то найти не может, не то чтоб ответственность за жену взять!

– Ничего, найдет, – уверенно заявил дед Иван. – На доброй хорошей дивчине женится – образумится. Ничего, бог даст…

– Не знаю, как там насчет бога, дед… – снова тихо и вкрадчиво возразил Антон, – не знаю, не знаю… Но девчонку на кону твоего благого желания оставлять – это бесчестно, по-моему…

Дед не успел ничего ответить – с улицы во двор прилетел сигнал подъехавшего такси. Братья встали из-за стола, подхватили сумки, Платон крикнул в открытую дверь дома:

– Эй! Жених! Поехали, карета подана!

– Что ж, давайте прощаться… – засуетился дед и проговорил тихо, уже без ноты прежней гневливости: – Когда теперь приедете-то? Поди, не дождусь…

– Ну, теперь ты давай к нам, а, дед? – подмигнул ему Платон и добавил глумливо, мотнув головой в сторону Лео с Машей, показавшихся в двери дома: – На свадьбу…

Вышли через калитку к такси, по очереди обнялись с дедом, сели в машину. Она сдвинулась было с места, но вдруг выскочил наперерез Павлуша, замахал руками:

– Постойте! Постойте! Одну минуточку только…

– Пап, ты чего? – высунулась из окна Маша. – Мы же с тобой простились!

– Да я на минуточку… Мне только ему сказать… Выйди на два слова, а? – дернул он ручку дверцы со стороны Лео.

Лео вышел, послушно встал перед Павлушей и даже позволил ему вцепиться в свой локоть пальцами.