Чувство Магдалины

– Нет, она еще и рассуждать умеет, надо же! – с веселым возмущением воздела ладони вверх Камея. – А может, сама попробуешь пробиться в певицы, а? Рассуждать легко, а ты сама попробуй! Тоже ценительница вокала нашлась!

– Да вы не сердитесь, Камея, – примирительно проговорила Маша. – Простите, если я вас обидела.

– Ладно, чего уж там… – сверкнув маникюром в стразах, махнула рукой Камея. – Художника, как говорят, каждая Маша обидеть может… Ну да ладно, мне все это по фигу, если серьезно. Не нравится – не слушай. А вот интересно… Ты всегда такая простая, да? Всегда правду-матку прямо в глаза режешь?

– В каком смысле – простая? – переспросила Маша. – Я не понимаю.

– В том смысле, что простота хуже воровства. Но ты не ответила на мой вопрос… Ты всегда и всем говоришь только то, что думаешь? И Лео тоже правду в глаза лепишь о его художественных способностях? Ты его картинки-то видела, надеюсь?

– Нет еще, – призналась Маша. – Он мне пока ничего не показал.

– Ну и твое счастье, значит, если не показал. Увидишь – сама все поймешь.

– Да я все равно в живописи не разбираюсь…

– А в хорошем и плохом вокале разбираешься, значит? Можешь отделить одно от другого?

– Камея, извините меня, я не хотела вас обидеть! Вы спросили – я ответила, только и всего.

– Да ладно… – снова махнула рукой Камея. – Говорю же, мне по фигу. А вот с Лео такой номер не пройдет, если ты свою правду-матку ему прямо в глаза вывалишь. Так что будь осторожна. Имей в виду, он очень легко впадает в депрессию, и чтобы вытащить его оттуда, надо ой как наизнанку вывернуться! Уж я-то знаю, что говорю… На своей шкуре испытала, пока не поняла, что он абсолютно бесперспективный…

– Это Лео – бесперспективный? – возмущенно воскликнула Маша.

– А кто ж еще? Мы что, о Сурикове с Левитаном сейчас толкуем, что ли? Он абсолютно бесперспективный, поняла? Как художник – он никто! И звать никак! Он воздушный шарик, вот кто!

– Ну зачем вы так?

– Как – так?

– Это слишком жестоко – называть человека воздушным шариком. Тем более если когда-то вы этого человека называли любимым.

– Да откуда тебе знать, как я его называла? Ты что, рядом с нашей постелью стояла? Свечку держала?

– Ну, зачем вы так…

– Вот заладила – зачем, зачем! А затем! Я знаю, что говорю! Если мужик в тридцать лет ничего своего не создал, никак и нигде не обозначился и не определился, а живет исключительно на мамины деньги, как его еще можно назвать? Нет уж, воздушный шарик – это мягко сказано! И что с ним дальше будет, гадать не надо. То же самое, что бывает с воздушным шариком – либо сдуется, либо лопнет… Ведь мама с ее деньгами не вечна, правда?

– Да откуда вы знаете, что дальше будет? – возмущение придавало Маше смелости. – Вы что, Нострадамус?

– Ну-ну… Давай, успокаивай сама себя, ага. Я тоже долго себя успокаивала да убеждала. А потом поняла – не для меня все это удовольствие. Не жизнь, а одна сплошная праздничная тусовка. Мне и в своей профессии тусовки хватает. Поняла и приняла решение…

– Ну и хорошо, что поняли. И что решение приняли. И в добрый путь, и флаг вам в руки.

– А ты не хами. Нет у тебя права хамить, поняла? Вот поживи с ним пару месяцев, почувствуй на своей шкуре, что это за жизнь, а потом уже… И вообще, ты бы лучше прислушалась к тому, что я тебе говорю, девушка Маша из Феодосии. Конечно, это везение, что он тебя из глухомани вывез, я понимаю…

– Феодосия – не глухомань! Это большой город, морской порт!

– Да знаю, бывала когда-то в детстве. Но я не к тому… Я просто посоветовать тебе хочу… Вот определишься немного, приоденешься-оботрешься здесь, присмотришься, и линяй к другому мужику, который более твердо на ногах стоит. Кстати, в этой мастерской на вечеринках попадаются неплохие экземпляры…

– Судя по всему, вы именно так и поступили, да? – с издевкой проговорила Маша.

– Ну да, я вовремя успела переобуться, – не обиделась Камея.

– Не поняла… Что вы успели сделать?

– Да переобуться, господи! То есть бросить его успела вовремя!

– А… Понятно. А сейчас для чего пришли? Рассказать Лео, как ловко вы его использовали? Или с другой какой целью?

– Да ладно, не цепляйся особо, – почти что дружелюбно сказала Камея, – я и без того поняла, что ты не просто так Маша, а Маша с острыми коготками.

– Нет у меня никаких коготков, я просто так спросила. По-моему, вполне нормальный вопрос. Логический.

– Хм… Зачем пришла, говоришь? Даже не знаю, как объяснить… Да, Лео, он такой, его забыть трудно. Но здравый смысл требует – надо забыть!

– Но не очень хорошо получается, да?