Чувство Магдалины

– Да ладно, прости, – с теплотой в голосе проговорила Вика. – Не обращай внимания. Я в последнее время злюсь на всех не по делу, едва сдерживаюсь. И Лео твой меня тоже злит, ишь, как хорошо пристроился! Ах, Маша, ох, Маша! А как предложение делать – извини, подвинься! И сама ты намекнуть не сможешь, ты же у нас девушка скромная! Ой, только не говори, что замуж не хочешь, ладно?

– Да я и не говорю… Просто я об этом пока не думала…

– Вот только не надо врать, не думала она! Все думают, а она не думала!

– Честное слово, не думала!

– Да ладно, мне-то что. Ты про Татьяну спросила – я ответила. Не надо бояться, нормально она тебя примет. Полюбит, обласкает. Если уж меня, стерву, приняла, про тебя и лапоть не свистит… Хотя и понимает, что я для Платона не подарок. Ой, какой же я не подарок, Маруська, если б ты знала! Если б я могла тебе рассказать…

– Так расскажи, если хочется.

– Нет, не могу. Ты для такой исповеди не годишься. Да и осудишь меня, не поймешь… Еще и раскаяться заставишь. Ты ведь слишком правильная, Маруська, вот в чем дело. Почти святая. Нет, не буду рассказывать, извини. Как-нибудь сама переживу собственную подлянку.

Встречать маму поехали в аэропорт все вместе, на двух машинах. Братья были улыбчивы и радостно возбуждены, Маша бледна и сосредоточена, Ольга недовольно поглядывала на часы, а Вика была в ужасном настроении, и ее старались не трогать без надобности. Поехала свое уважение к свекрови проявить – и на том спасибо.

Татьяна повела себя с Машей так, как и предсказывала Вика. Приняла вполне искренне, полюбила и обласкала. И успеху младшего сына тоже радовалась искренне, тем более к этому моменту и впрямь уже можно было говорить об определенном успехе – заказов у Лео было столько, что очередь из желающих заполучить «интересный» портрет была расписана на полгода вперед. Татьяна даже сгоряча обещала помочь организовать сыну выставку в Америке.

И с предложением руки и сердца все вышло так, как предсказала Вика. Через неделю после приезда Татьяны был назначен большой сбор в загородном доме Антона, Тамара готовила праздничный обед. Командовала готовкой Татьяна. Все уже понимали, по какому случаю намечается торжество, Маша тоже понимала и волновалась ужасно.

Стол накрыли на успевшей просохнуть от весенней воды лужайке, и солнце пригревало нежно и ласково, и лица у всех были торжественны и добродушны одновременно.

Лео поднялся с бокалом в руке, объявил громко, глядя Маше в глаза:

– Дорогая моя Машенька, прости меня, пожалуйста! Прости меня, дурака, я так виноват перед тобой!

Все переглянулись удивленно, потому как ждали другой торжественной просьбы, а не просьбы о прощении. Татьяна чуть нахмурилась, Вика подняла бровь, Ольга сделала печальное разочарованное лицо, Антон глянул на Платона тоже разочарованно – все понятно, мол… Чего еще можно ожидать от нашего младшенького, я так и знал… А Лео тем временем продолжил:

– Прости меня, Машенька, что не догадался сделать этого раньше. Я очень люблю тебя, я давно должен был… В общем, вот…

Он торопливо полез в карман, вытащил бархатную, с золотым тиснением коробочку, открыл ее, резким движением отодвинул стул. Встал на одно колено, протягивая коробочку Маше. И проговорил очень тихо, но так, чтобы все слышали:

– Будь моей женой, Машенька…

Маша совсем растерялась, а вездесущая Вика прошипела со свистом, вытянув шею и нетерпеливо и жадно заглядывая в коробочку:

– Говори «да», чего молчишь-то! Говори – я согласна! И руку, руку к нему протяни!

Маша моргнула, и будто очнувшись, повторила за Викой полушепотом:

– Да! Да… Я согласна… Конечно, я согласна…

Лео сам взял ее за руку, высвободил кольцо из коробки, и оно сверкнуло на солнце алмазной радужной гранью, брызнув искорками в жадные Викины глаза. И надел кольцо Маше на палец под одобрительный гул всех присутствующих.

– Ну, слава богу, сподобился… – с улыбкой произнесла Татьяна, глядя на счастливую Машу. – Пока мать не приедет и за жабры не возьмет, ни за что не догадается. Из Машеньки чудесная жена выйдет, это ж невооруженным глазом видно! Правда, Машенька?

– Да, мам, ты права! – ответил за Машу Платон. – Повезло Лео…

– А тебе что, не повезло? – с угрожающим видом повернулась к Платону Вика. – Может, мне тебя оставить, уйти с твоей дороги, чтобы тебе тоже повезло?

– Ну, началось, – тихо и жалобно простонал Платон, хлебнув щедрую порцию виски.

– Началось и закончилось, понял? – почти равнодушно произнесла Вика, вставая из-за стола. И, с улыбкой обратившись ко всем, проговорила весело: – Мне очень жаль, но я вынуждена вас покинуть… У меня важная встреча через полчаса. Маша, Лео, поздравляю! Пока!

Она развернулась и быстро пошла по дорожке в сторону ворот, нащупывая в сумочке ключи от машины, и уже не услышала, как Татьяна произнесла с досадой:

– Ребята, не ссорьтесь. Ну зачем в такой день…

– Да пусть идет! – зло махнул рукой Платон, снова припадая к стакану с виски. – Если уж чего решила, все равно не остановишь! Пусть идет. Не обращай внимания, мам…