Чувство вины

Я понял всё, только когда начал разбираться сам. Не хочется вешать ярлыки, но сейчас я знаю, что «гетеро» и «цис» – это не про меня и от этого легче. Значит, я не какой-то больной, не сумасшедший и не особенный, просто совсем не тот, кем меня ожидали увидеть. Этот факт многое поломал в моей жизни, начиная от отношений и заканчивая планами. В родном городе меня не поняли. Я не злюсь, но быть здесь немножечко больно. Приятные воспоминания о беззаботном детстве, мешаются с травмирующими и тревожными кадрами юношества. От этого на душе совсем странно и мутно, не получается объяснить хорошо мне или плохо, счастлив я или несчастен.

Еще грустнее вспоминать пережитое, когда слышишь свои же страхи из чужих уст. Ева говорит те же вещи, что когда-то хотелось сказать и мне, но у меня не было никого, а у нее есть целый я, готовый выслушать без осуждения и дать совет. Кажется, что ей со мной очень повезло. Не берусь отрицать это утверждение, но и говорить о его достоверности – тоже. В один момент я собирал людей по кусочкам, а в другой – разбирал на запчасти без сожалений.

Тем утром, последнее, чего мне хотелось, это просыпаться. Прошлая ночь казалась каким-то сюрреалистичным сном, сценой из странного артхаусного фильма о подростках и сексуальности. Сначала меня целует Ева, и вот мы уже, вроде как, встречаемся, хотя меня никто особо не спрашивал. Потом с её же подачи я целую Икара, который тоже требует от меня какой-то ясности. Хотелось просто плюнуть на всё это и уехать домой. Туда домой, в другой город, где тишина квартиры нарушается только закипающем чайником. Где посиделки с друзьями, перекуры в форточку, подработка и рефераты, бутерброды на засохшем хлебе и никаких тебе любовных драм. Стол, стул, четыре стены, пол, потолок. Дом. Тишина и покой. Никакой Евы с рыжими веснушками и розовой челкой, с этими её шуточками и непрекращающимися разговорами, с шилом в заднице и руками под моей майкой. И никакого Икара с щенячьими глазками, черными кудряшками и мягкой смуглой кожей. Ни запаха лаванды, ни запаха сигарет, ни вкуса вишневой колы, ни вкуса пепла. Только квартира и покой.

Я встаю с кровати, потягиваюсь, широко зеваю и сразу же начинаю одеваться. Знаю, что пытаться поесть бессмысленно, потому что из-за всех этих переживаний кусок в горло никогда не залезет. Я застегиваю последнюю пуговицу своей рубашки, приглаживаю перед зеркалом волосы и тихо, как мышка, выскальзываю наружу, стараясь не привлекать внимание мамы и Веры.

С Икаром мы договорились встретиться в парке. Туда я добираюсь пешком минут за десять, изрядно устав и запыхавшись. Икар уже ждет меня на скамейке, еще более нервный, чем обычно. Поправляет волосы, топает ногой и теребит край футболки. Если с первого взгляда он показался мне надменным и безразличным, то сейчас я ясно вижу, как его дергает от волнения, почти колотит.

– Привет, – говорю я, широко улыбаясь. Икар вздрагивает.

– Привет, – отвечает он.

– Готов говорить?

– Всю ночь не спал, если честно.

– Тебе не о чем волноваться.

– Хорошо.

Мы сели рядом, соприкасаясь плечами, и это немного успокоило Икара.

– Так, ты хочешь узнать, что я к тебе чувствую, так?

– Так.

– Ладно. Я думал, пока шел сюда, и пришел к выводу, что ты определенно нравишься мне. В «том самом» смысле. И для меня это совсем не проблема, но сначала я должен кое-что прояснить.

– Что?

– Что чувствуешь ты?

Икар мгновенно напрягся и закусил губу.

– У меня такое впервые, если честно. Всё так странно, и ты такой странный, и я чувствую что-то странное, и еще Ева. Она меня убьет, если узнает, что я собираюсь тебе сказать сейчас.

– Ну, её же здесь нет, верно?

– Да, но она моя лучшая подруга. Я не хочу предавать её.

– Это не предательство! В конце концов, между нами с ней ничего нет, мы не женаты и я ничего ей не обещал. Мы даже не обсуждали то, что произошло, а она уже говорит, что мы встречаемся!

– Значит, всё будет в порядке, если я скажу, что ты очень-очень мне нравишься?

– Я не знаю Еву так, как ты, но у меня с этим всё в порядке. Я хочу узнать тебя получше, но пообещай, что с твоей стороны тоже не будет всяких драм, мне это не нужно.

– Ладно, я постараюсь, – Щеки Икара покраснели, а губы расплылись в смущенной улыбке.

Какое-то время мы просто сидели на скамейке молча, медленно двигая наши руки друг к другу, чтобы в итоге, совершенно очаровательно сплести мизинцы, пока наши с Икаром телефоны вдруг не завибрировали. Нам обоим писала Ева и просила срочно прийти к ней домой.

– Интересно, что такого ужасного у неё произошло, что она так настойчиво хочет заманить нас обоих к себе, – усмехнувшись, сказал я, но Икар не разделял моего веселья. Его лицо вдруг сделалось напуганным.

–Что, если она узнала?

–Узнала о чем, Икар?

– О нас! – я закатил глаза.

– Боже, да между нами даже не было ничего, мы просто поцеловались разок и подержались за руки!

– Это можно считать за измену.

– Я и с Евой-то не встречаюсь даже, с чего бы это могло быть изменой?

– Зная Еву, она может это так воспринять.