Чувствуй себя как дома

Я не успеваю ответить: Лидия подпрыгивает и несется в кухню. Кот семенит за ней.

Из комнаты мне удается разглядеть лишь плиту и холодильник с выцарапанным кривым лицом. Для худеющих, должно быть. Посмотрел на такое чудо, испугался, и живот уже не урчит.

Стук вентилятора усиливается. Или это… подрывник, и у меня поехала крыша?

– Как зовут вашего кота? – спрашиваю я, чтобы заглушить неприятный звук.

– Гроза.

– Серьезно?

Чайная ложка бьется о стенки чашки.

– Вполне. Он меня охраняет.

– От чего?

– От домов.

Лидия возвращается с чаем. Я делаю крохотный глоток – вроде бы не яд. Обычный черный с десятью ложками сахара. Стараюсь не морщиться, выпрямляю спину.

– Зачем пришла?

– Расскажите мне о… сгоревших домах.

Кот трется об мои ноги. Я люблю животных, но сейчас, рядом с полоумной старухой, в странном доме, Гроза будто читает мои мысли. Или гипнотизирует меня. Или проклинает. Или… Скрывает что-то. Да, именно скрывает.

Лидия залпом выпивает чай, подозрительно отдающий спиртом.

– Для начала уясни кое-что: тот, кто интересуется огнем и часами, рискует сгореть сам.

– Почему?

– Потому что это не твой мир, а гостям в нем не рады. Дома умеют строить виселицы, не сомневайся.

– Перестаньте запугивать меня своими сказками! – вспыхиваю я, а у самой руки дрожат так, что чай едва не выплескивается.

– Существует легенда: дом, познавший огонь, но не погибший, находится и в мертвом, и живом мире одновременно, – усмехается Лидия и наклоняется ко мне. На зубах – кляксы фиолетовой помады. – Такие дома навечно связаны с призраками, а призраки любят исполнять мечты. Не бесплатно, естественно. Поэтому люди приносят им подарки – фотографии, письма, книги, украшения. Такой вот обмен.

– И… у кого-то сбывалось?

– Ты ведь сама знаешь ответ. Или хотя бы догадываешься. Не будь дурой, герой.

Я допиваю чай. Тошнотворная сладость течет по пищеводу.

– А вы верите?

– От моего «нет» что-то изменится?

– Мне важно…

– Не связывайся. Мы даже не представляем, о чем мечтаем. – Голос Лидии высыхает и рассыпается песком по полу.

– Вы жили в поселке, когда мне было десять?

Лидия молчит, кот сворачивается клубочком. Лишь жужжание вентилятора нарушает тишину.

Хотя нет, все же это тиканье в моей голове.

Напряжение растет, лязгает, двоится, но, к счастью, Лидия произносит:

– Да. Ваш дом был красивым.

– Вы часто видели нас?

– Маму твою… Маму – да. Тебя – нет.

Мне чудится, что Лидия хочет схватить меня и швырнуть в клетку; что эта загадочная старуха хранит ее специально для гостей.

– Неужели я… не гуляла по поселку? Почему нет?

– Мы гуляли в разное время.

– Что вам известно о моей маме?

Лидия расплывается в улыбке. Морщины текут по глазам. За этой старой пятнистой кожей прячется что-то важное, но старуха не желает со мной делиться.

– Тора любила фиолетовый. Бегать и падать. Играть на скрипке. Тартини.

– Джузеппе? – внезапно осеняет меня. – Какую композицию?

– «Дьявольскую трель».

– Мне бы найти человека, который играет на скрипке… – закусываю губу я. Пальцы впиваются в ручки кресла. Еще немного – и я пущу корни.

– Диана. Играет превосходно. Виртуозно, – сообщает мне Лидия шепотом, как давней подруге свежую сплетню.

– Отлично.

Я поднимаюсь.

– Надеюсь, тебе понравился чай, Аня.

– Да, спасибо… – …волшебница, а не повар. – Мне пора.

И я спешу, спешу – на обед, заняться книгой, поплавать в море – куда угодно, лишь бы подальше от засахаренных обоев и законсервированной хозяйки.

Кот мчится за мной.

– Ты ему понравилась.

– Правда? – хмыкаю я.

– Чистая.

Гроза вновь об меня трется.

– Защитить пытается.

– От чего?

– От домов, герой. От домов.

Я киваю и шагаю прочь. Герой. Лидия словно привязала меня к себе.

Перед глазами снова и снова всплывают губы с фиолетовой помадой.

* * *

Я стучусь к Ди и успеваю миллион раз отругать себя за страх и нерешительность, прежде чем замок щелкает. В нос бьет запах яблок. Лишь в псевдодоме Вячеслава я слышала его так же отчетливо.

– Заходи, – роняет Ди и прислоняется к дверному косяку. Белое кружевное платье – или ночная рубашка? – электризуется, липнет к ногам.

Я проскальзываю в номер. Эта комнатка меньше моей. Чересчур громоздкое кресло выглядит как огромная бородавка на молоденьком личике. Подоконник завален яблоками, а на кровати лежит потрепанная записная книжка с котом на обложке.

Вопрос бьет в спину внезапно:

– Долго пялиться будешь?

– А? Что? – моргаю я. – Нет. Я не пялюсь.

Ди подплывает окну, хватает яблоко и впивается в него зубами.

– Будешь? Сегодня купила. Вкуснотища.

– Сыграй мне на скрипке, пожалуйста, – неожиданно легко для самой себя выдаю я.

Ди бледнеет и, кажется, сливается с цветом платья. Смотрит на яблоко так, словно мечтает его раздавить.

– Вот как. Что именно? И зачем тебе?

– Чтобы вспомнить. Мы ведь с тобой знакомы, да?

Ди отправляет огрызок в открытую форточку и ныряет в шкаф. На пол летят платья, куртки, фиолетовые колготки, и уже через миг на это разноцветное месиво из тканей падает скрипка.

– Что играть?

– «Дьявольскую трель».