Чувствуй себя как хочешь

– Еще один пример аксиомы «руководитель влияет на людей», – довольно кивает тот. – Ты как себя чувствуешь?

– Начинаю больше понимать «Крик» Мунка.

– А похож на жертву венского акционизма[25]. – Леон садится в кресло рядом. – Но сегодня хотя бы побрился.

– Мамуль, не на работе же.

– Вчера приоритеты не обсудили. Давай сейчас по этой неделе пройдемся.

Спорить бессмысленно: судя по глазам Леона, тот успел включить директора. Джек все равно этим и занимался, так что переключаться не придется.

– Амортизация инвестиций, – цепляется глазами за первую строчку тот, – почему твоя задача? Это аналитикам.

– Они перегружены.

– Ты тоже. Но второго тебя мы не наймем, а дополнительного аналитика можем. И перегруз – вопрос растяжимый.

– В пятницу ты говорил, нам нужно сокращать фонд оплаты труда.

– Часть из него расходуется неверно в том числе из-за того, что у нас в твоей дирекции черт ногу сломит. – Леон скользит взглядом по его списку и хмурится.

– Может, тогда дело не в аналитиках? И не в учетниках, и не в бухгалтерах.

– Говори прямо.

– Давай наймем настоящего финансиста, – наконец высказывает Джек мысль, которая крутится на языке со вчерашнего дня. – А меня уволим.

Леон застывает и поднимает на него серьезный взгляд.

– Сарказм? – спрашивает он.

– Это правда хорошее решение, – пытается объяснить Джек. – Я выдохся и на самом деле нихера не знаю. Какой из меня финдир? Вспомни, ты сам мне рассказывал разницу между БДР и ДДС. Искусство и сигналки – вот мои настоящие профессии. Двух достаточно.

– Ты уже пять лет занимаешься финансами.

– И чем больше мы продвигаемся, тем меньше я понимаю. В последний год совсем перестал соображать, что делаю. Каждый раз, когда ты запрашиваешь какой-то новый отчет, мне приходится гуглить, что это вообще за хрень такая.

– Почему молчал? – с лица Леона спадает краска. – Это же решается.

– Мне пойти на курсы, как Марта?

– Ты мог спросить у меня.

Джек с трудом перебарывает желание закатить глаза. У него спросить, конечно. Это же самый свободный человек в офисе, чтобы обучать финдира азам финансового планирования.

– Мы в Нью-Йорке, брат, – отвечает он, – тут финансистов как грязи. Возьми любого. Сегодня выложишь вакансию – завтра у Джанин выстроится очередь.

– У нас был договор. – Леон хлопает ладонью по столу. – Кто получает профит, тот работает в компании. Или теперь нам всем пахать на твои дивиденды?

– Я не рассчитываю оставаться акционером. Это отдельная тема для обсуждения, но можем сейчас договориться о разделе моей доли.

– Нет.

Резко поднявшись из кресла, Леон опирается обеими руками на стол и приближается к Джеку.

– В тебе говорит истерика. Ты столкнулся с трудностями и хочешь сбежать, но я на это не соглашусь. Нужно обучение? Будет. Поддержка? Я здесь. Нужно помочь пережить то, что происходит в больной голове, – мы все у тебя есть. Но любое твое уведомление об уходе я засуну тебе же в жопу. Мы работаем вместе пятнадцать лет и пережили достаточно, чтобы теперь пережить и это.

– Леон…

– Я сказал, нет. Каждую неделю мы с тобой собираемся на два часа, где я буду тебя обучать. В календарь поставлю сам.

Он сжимает кулаки, глядя Джеку в глаза. Ноздри раздуваются, выдавая гнев и боль, и от этого становится действительно страшно.

– Давай попробуем, – выдыхает Джек. – Не думай, что я просто хочу сбежать. Я тоже вложил в эту компанию все свои силы. Если ты считаешь, что у меня получится, хорошо.

– Получится, – уверенно кивает Леон.

– Договорились.

Тот разжимает ладонь и неловко хлопает Джека по плечу.

– Пусть аналитики сделают срез рабочего дня. А список задач пришли мне на почту, поставлю приоритеты. И та встреча с Женевьев… Не приходи на нее. Сам разберусь.

Леон выпускает его и уходит. Обессиленный, Джек сползает в кресле и зажмуривается. Единственный выход, который он видел, с грохотом закрывается.

Кажется, он застрял и в Нью-Йорке, и в своей голове. И теперь придется что-то с этим делать.

* * *

Тыковку слышно издалека по хроническому кашлю курильщика. Джек иногда завидует, что тому достался единственный на этаже офис с балконом: туда можно сбежать. Самому даже в кабинете не спрятаться: повсюду стекла. Шкаф себе купить, что ли? Будет в него залезать, когда услышит тяжелые шаги Гэри или кашель Тыковки.

– Заходи уже, – недовольно зовет Джек, замечая, как тень руки заносится над дверью.

– Ты точно не меня ждал. – В приоткрывшийся проем просовывается до неприличия заросшая кудрями голова.

– Я никого не ждал, – отвечает он, – но ты кашляешь, как старый Берни. Сходил бы уже, проверился.

– Ты мне не жена так-то. – Тыковка падает в кресло и скрещивает ноги.

Кажется, он еще больше похудел – хотя куда больше? Совсем со своими идеями с ума сходит, живет, небось, на одном офисном кофе. Его хиппи-отделу стоило бы о нем позаботиться, так и копыта отбросить недолго.

– Тебе никто не жена, кроме «Индиго», – пожимает плечами Джек. – Ты там ешь вообще?

– Иногда получается. Кстати, ты когда-нибудь пробовал кимчи?

– Ким… что?

Тыковка вдруг расплывается в детской улыбке.