Чувствуй себя как хочешь

Теперь Джек готов к разговору. Потому что сначала все за него сделают цветы, а необходимые слова найдутся сами.

Джек подъезжает к старому зданию в Бушвике с бешено колотящимся сердцем. Она дома, и он должен успеть – пусть даже и не знает, что это значит. На месте у входа, где он однажды следил за Флоренс, стоит грузовичок, куда два крепких парня складывают коробки. Видимо, в этом доме все время кто-то въезжает или выезжает.

Не успев припарковаться, Джек притормаживает: Флоренс выходит из подъезда и направляется к грузовичку. Она прекрасна, как всегда: темные волосы собраны в высокий хвост, а белая футболка и джинсы соблазнительно обтягивают тонкое тело.

Это она уезжает. Вот куда нужно было успеть. Быстро отстегнувшись, Джек хватается за букет, но его отвлекает тот, кто появляется рядом с Флоренс.

Грегори Эвинг Третий. Он что-то командует грузчикам, и те закрывают двери. Флоренс разговаривает с ним, и когда она смеется в ответ на его слова, внутри что-то обрывается.

Нет, Моника. Он не успел.

Сложить два и два получается достаточно просто: вот они, дополнительные условия сделки. Что он ей сказал? Угрожал отобрать галерею? Скорее всего – в любом другом случае она бы так не поступила. Письмо, которое он посчитал признанием, было прощанием.

Выйти и набить ему рожу? Флоренс улыбается, кивает его словам, вовсе не выглядит жертвой.

«Я хочу принять решение сама».

Видимо, она так и поступила. Если бы он был, как Гэри, сейчас не сидел бы парализованным на сиденье, наблюдая за их беседой. Но что ему сделать? Сдаться? Бороться? Или уже поздно?

Стоило взять трубку тогда, в пятницу, и Джек вдруг понимает: это был переломный момент. Он был ей нужен. Именно тогда, не сейчас, когда все решено. Флоренс касается плеча Грега, не прекращая улыбаться.

Джек опоздал. Решение и правда принято.

Стараясь остаться незамеченным, он сдает назад, в тот тупичок, где все случилось в первый раз. Ненавидит символизм, но не может не оценить иронию.

Между ним и галереей выбрали не его. Хочется схватить чертовы цветы и бить ими наотмашь, не глядя, пока резкая боль в душе не заменится физической. Но он слишком взрослый для истерик, так что просто зажмуривается и кусает губу до крови.

Нет смысла обвинять Флоренс: она спасала дело своей жизни. Может, еще ностальгия оказалась сильнее? Нет, просто невозможно: Джек видел, как она на него смотрит. Точно знает, что Третий остался в прошлом еще в тот момент, когда Флоренс встретила Гэри. И письмо!

Внутри бьется от боли маленький мальчик, который впервые на пару часов поверил, что его можно любить. Не терпеть, не уважать, не принимать во внимание – просто любить, не за что-то хорошее, а потому что он есть. Так, как его, наверное, любила бы мама, если бы не была такой сукой.

Джек не представляет, что ему делать. Он выжидает, чтобы Флоренс точно успела уехать: зачем напоминать ей о себе? Теперь бы понять, как это: жить без нее. Навсегда без нее, без малейшей надежды на совместное будущее. Наверное, ба сказала бы, что нужно двигаться дальше, но куда это – дальше?

Дорога домой петляет, потому что ехать туда нет смысла. Джек не представляет, чем займется, и заниматься ему ничем не хочется. Наверное, нужно убраться: это хотя бы прочистит голову. Уже закрывая дверь на парковке, он вспоминает про букет и выбрасывает его в ближайшую урну. Зачем ему теперь цветы?

Можно взять лестницу и почистить плитку в ванной. Потолки высокие, займут его на несколько часов. Джек немного завидует Гэри: тот мог бы целый ремонт затеять, а это месяцы без возможностей думать о своей тяжелой судьбе. Там совсем другие мысли: то краска не ложится, то пол колом встает.

– Переживу, – рассказывает он плитке в душевой. – Она в целом правильно поступила, как настоящий предприниматель. Ее клиенты – сплошь его друзья. Кто бы покупал у нее картины, если бы она выбрала меня? Правильно, никто. И что дальше? Разориться? Лишиться дела всей жизни? Я же видел, насколько это важно для нее.

Плитка упорно молчит в ответ, но Джеку не нужен диалог.

– Думаешь, я смогу ее спасти? А что сделаю-то. Леон обещал помочь, а я опоздал. Флоренс хотела принять решение сама. Я должен это уважать, даже если не согласен. Сижу тут, мигрант херов, даже в Европу ее увезти не могу, чтобы заново начать – братья же. Если бы передо мной был выбор, братья или Флоренс, я не знаю, что выбрал бы. Наверное, их. Правда, это не Третий, они со мной так не поступят.

Становится чуть легче, хотя тоска не проходит. Наверное, она теперь с ним навсегда. Вот почему люди боятся расставаний: это очередная дыра в душе. А их невозможно до конца залатать, как ни пытайся. Джек проводит весь день, разговаривая со стенами и мебелью, и даже не чувствует себя сумасшедшим.

Ему не нужна жалость от Леона. Не нужны печальные глаза Тыковки. Гэри вообще сообщать не стоит, он сначала втащит Джеку, а потом поедет убивать Третьего. Все, что действительно необходимо – это прибраться. Ему же здесь жить, а тут какой-то свинарник.