Чувствуй себя как хочешь

Он наконец расспросит ее обо всем, что с ней происходило. Ему интересен каждый день ее жизни, начиная с момента, когда она впервые стащила с папиной полки книжку с репродукциями Андреса де Санта-Мария. А он расскажет все о себе.

«Почти все», – подсказывает в голове мерзкий червячок сомнения.

Внутри холодеет. Джек вспоминает, как тяжело ему дался рассказ о матери. Не потому что Флоренс не так слушала – просто приходилось собирать все силы, чтобы не давать голосу дрожать и прерываться. И это ведь не самое страшное, что пришлось рассказать.

О том, как они зарабатывали в Манчестере, Флоренс знает. Не может не знать – вряд ли за три года Гэри ни разу не проболтался. Правда, она сама об этом не заговаривала – может, не считает нужным, – но ее явно не смущает то, что она спит с бандитом. Бывшим бандитом, конечно, но факта это не отменяет.

А вот о ночи, когда они перегоняли проклятую «Альфа-Ромео», Флоренс точно не в курсе. Они не то что не рассказывают об этом – даже между собой не обсуждают. Словно ничего не случилось.

Обычно Джек и себе запрещает вспоминать. Произошедшее возвращается к нему по ночам вот уже семь лет как. Во сне он до сих пор тащит тяжелое тело, которое с трудом поддается. Обувь вязнет в чужой крови, а сам он трясется от страха, стоит ветке под ногой хрустнуть.

Иногда в этот сон примешивается мать. Он слышит тяжелый вздох, поднимает голову и видит, что она стоит неподалеку. Ее лицо кривится в отвращении, и она обязательно называет его одним из своих любимых слов: ничтожество, идиот, посмотри, в кого ты превратился.

Флоренс не спрашивает, почему он просыпается от кошмаров по ночам, – думает, уже знает. Если они будут вместе, Джек не сможет ей врать. Он вообще ничего не способен скрыть, она все равно узнает и почувствует. Да и ей хватило секретов в прошлых отношениях, повторять ошибки брата в его планы не входит.

Но будет ли это честно? В конце концов, Флоренс не подписывалась хранить чужие страшные тайны. А главное – сможет ли она его принять, когда узнает, кто он на самом деле? Угонять тачки – это одно, но проклятый Карлайл перевел их всех в новый разряд уголовников. В ту часть криминального мира, откуда обычно не возвращаются.

На самом деле Джек до сих пор сам не принял этот статус. В ту ночь он оказался не тем человеком, которым хотел бы быть. Сколько бы ни притворялся легализовавшимся бизнесменом, финдиром, искусствоведом, чувство вины и невозможность вернуться и все исправить грызут изнутри.

Что, если такому, как он, вообще нельзя заводить отношения? Ни у кого из них это не получается. Кроме Гэри, но того словно меньше всех задело. Леон приспособился, у него теперь девушки только по контракту. Никаких сентиментальностей, чувств и отношений. Тыковка так и болтается один со своими машинами. Вряд ли он когда-нибудь женится.

Джек представляет, что Флоренс обо всем узнает. Наверное, у нее будет шок: судя по рассказам, ее самое страшное взаимодействие с полицией – штраф за неправильную парковку. Сможет ли она вообще принять его такого? Понять: на самом деле это было ужасное стечение обстоятельств. Никто из них не собирался убивать, и если бы можно было отмотать время назад, они бы за эту проклятую «Альфа-Ромео» даже не взялись.

Вглядываясь в спящее лицо любимой женщины, Джек вдруг остро понимает: у него нет права втягивать ее в свою жизнь. Нельзя, чтобы ее очередные отношения стали несчастными, только потому что однажды он совершил глупую ошибку. Раз не сможет удержать это в секрете, нечего и начинать что-то серьезное.

Она не узнает о его чувствах. Все будет по-прежнему: дружба, секс и удивительная легкость, с которой они друг к другу относятся.

Готовый рассмеяться самому себе в лицо, Джек откидывается на спинку сиденья и крепко зажмуривается. Семь часов полета – и он успел и осознать собственные чувства, и представить чудесное будущее, и вспомнить, что оно ему недоступно. Остался лишь горький привкус сожаления: они никогда не будут вместе. И он сам во всем виноват.

Наверное, мать была права все это время.

Пенрит, 2011

– Однажды нам придется завязать, – говорит Гэри, – или сесть, тут уж что выберем.

– Бандиты вроде нас не завязывают. – Джек почти валяется в кресле, лениво глядя на полупустую дорогу. – Они работают, откупаются от тюрьмы, а потом создают синдикаты или умирают.

Они уже два часа едут без приключений, можно немного расслабиться. Наверное, хорошо, что теперь Гэри за рулем – не только Леону спокойнее, но и самому Джеку. Чувство тревоги катает его на качелях, то затихая, то усиливаясь с такой мощью, что хочется выпрыгнуть на полном ходу.

– Чушь. Чем будешь заниматься через десять лет? Днем жена и дети, а по ночам – тачки вскрывать?

– Вообще не представляю себя женатым. Ты на меня посмотри, где я, а где серьезные отношения? Нет, братишка, девчонок я люблю, но долго с ними только сумасшедший выдержит. Они же сразу начинают командовать, стоит им подумать, типа у тебя с ними что-то есть. Отвези меня туда, купи мне это, пойдем к маме, она пастуший пирог[15] испекла. Жуть какая-то.