Чужая

Зло дернул узел шали, оборвав искусную вязь. Освободил, наконец, служанку из тесных и жарких оков. И снова прижал к себе, шаря руками в завязках туники.

Айя утопала в запахе кедра, плохо воспринимая происходящее, ориентируясь только на свои ощущения. Ей было странно. Болезненно хорошо. Хотелось убежать и остаться одновременно. Разомлевшее тело требовало продолжения, а где-то на задворках сознания инстинкты вопили о предательстве самой себя и неминуемом сожалении. О боли.

Протестующе взбрыкнула, всхлипнула в чужой рот, уперлась ладонями в напряженную грудь. Попыталась вывернуться.

— Не думай, — рыкнул в ее растрепанную макушку Нирхасс.

Шагнул в сторону, увлекая Айю за собой, ловко подхватил пискнувшую девушку и усадил на стол, свалив на пол подсвечник и разлетевшиеся во все стороны бумаги. Устроился между ее ног. Ловко подхватил бутыль темно-зеленого цвета, выдернул зубами пробку и протянул девчонке:

— Пей! — приказал, глядя на ее рассеянный взгляд и дрожащие губы.

Служанка отрицательно мотнула головой, цепляясь за остатки сознания.

— Пей! — надавливая на подбородок, и поднося к ее губам блестящее горлышко, повторил ассур.

Девушка послушно открыла рот, ловя обжигающие капли.

Багряное потекло по губам и шее, скрываясь за воротом туники. Господин проследил затуманенным взглядом за шустрыми струйками. Облизнулся и прочертил языком горячие дорожки вслед за быстрыми каплями. Рыкнув, одним движением разодрал плотную тунику, сдирая ее с плеч девушки и ошалело глядя на тонкую, полупрозрачную ткань сорочки. На лихорадочно вздымающуюся девичью грудь, на яркие разводы от вина и темные ореолы с набухшими сосками, на пятно родинки между грудей. На покрытую мурашками кожу. На рубец с рваными краями справа, что тянулся от самого напряженного соска подмышку и прятался где-то на спине, среди своих сородичей, оставленных им — Нирхассом Дор Шарихассом, господином Северных земель. На девушку, что принадлежала ему всецело, чьей жизнью он владел и никак не мог оторваться.

Айя сделала еще один большой глоток и всхлипнула, чуть не выронив бутыль, когда господин обхватил ее грудь своей широкой ладонью и требовательно сжал, нависая над служанкой огромной, разгоряченной скалой.

— Как в сопливых бабских романах, — хохотнула Майя, делая очередной глоток.

А дальше все происходило так быстро и дергано, что служанка и понять не успела, как оказалась сидящей на хозяйском столе в одних только шерстяных носках и с ополовиненной бутылкой в руке. Перед глазами плыло, все тело горело и бедняжке то и дело хотелось поерзать пятой точкой по гладкой, прохладной поверхности столешницы.

Нирхасс был меж ее ног, нависал, как предгрозовая туча. Тяжело дышал, смотрел пристально из-под густых бровей.

К запаху кедра примешался еще один — мускусный, мужской. Приятный.

Его черная рубашка была расстегнута, свисала жалко с одного плеча.

Айя внимательно уставилась на широкую грудь с темными волосками и аккуратными окружностями сосков, на четкие линии диафрагмы и пресловутые, напрягающиеся кубики пресса. На густую полоску волос, скрывающуюся за широким поясом штанов. Ниже они топорщились и были натянуты до предела.

Все происходящее Айе казалось нереальным. Невозможным.

Волосы мужчины были растрепаны и неровными прядями обрамляли красивое, ненавистное лицо.

— Ненавижу тебя, — шепнула Айя, когда ассур наклонился к ней вновь, впиваясь губами в истерзанную шею.

— Можешь, — произнес в ответ хозяин, проводя длинными пальцами по внутренней стороне бедра. От колена и выше, пока не коснулся, того, что пылало и истекало, наплевав на внутренние метания хозяйки.

Служанка громко втянула воздух через сцепленные зубы и выгнулась навстречу незамысловатой ласке.

Майя не верила, что это происходит с ней. С ними. Не верила, что стонет под руками своего насильника и мучителя, словно последняя, грязная шлюха. Словно и нет в ней гордости совсем. Словно она тряпка, на которую можно справить нужду, а она и рада…

— Не думай, — снова рыкнул Нирхасс, вовлекая девушку в очередной какой-то отчаянный поцелуй.

И Айя сама потянулась навстречу, сама обвила руками сильную шею, зарылась пальцами в густых, темных волосах с ниточками седины. Сама потерлась набухшей грудью о широкую грудь мужчины, задевая чувствительными сосками жесткие волоски. Простонала жалобно в его губы, всхлипнула.

Внизу живота бушевало и горело, сосредотачивалось желанием в пульсирующей промежности. Служанку вело. Крепленая жидкость и возбуждение, убитые нервы и желание обычного, простого тепла…

Айю разрывало от эмоций и чувств.

Сердце билось в груди как сумасшедшее. Кричало Майе о ее падении, о ее слабости, о никчемности…

Первый толчок отозвался острой болью во всем теле. Девушка взвизгнула и попыталась отстраниться, но Нирхасс не позволил, прижав разгоряченное тело к столу. Широко развел ее ноги, склонился, впиваясь зубами в нижнюю губу Айи. И вошел снова…

Чувствовал, как напряжены мышцы, обхватывающие его естество, чувствовал боль женщины под ним, но остановиться не мог. Не хотел.

— Расслабься, — зашипел в ее губы, — расслабься, Айя…