Чужая колея

Паша молчал. Он вглядывался в маленькое белое пятнышко на поверхности стола, которое заметил несколько секунд назад. Когда Рома резко оборвал свой спонтанный злобный спич, словно отнявший у него последние силы, Паша коснулся пятнышка пальцем. Поднося руку к лицу, он уже знал, что сейчас увидит. На кончике пальца осталось несколько крупинок мелкого белого порошка.

– Рома, ты чего? – потрясенно произнес он. – Ты чего, ширялся здесь, что ли? Ты зачем это?.. Ты – давно?..

Росший в не слишком успешное время и в не слишком успешном провинциальном городке, Паша каким-то образом сумел сохранить в себе отношение к наркотикам как к некоему абстрактному злу, которое, конечно, существует, но где-то в другом, неизвестном и непонятном мире. Он знал, что на окраине города есть несколько мест – пустырей, заброшенных строек, полуразрушенных церквей, – куда вечером нормальному человеку лучше не забредать, а при дневном свете среди бутылок из-под водки и использованных презервативов можно обнаружить множество пустых шприцов, но посетители этих мест для него мало отличались от пришельцев с других планет. И конечно, пристрастие к наркотикам не могло иметь ничего общего с его родным братом Романом – человеком, всегда знающим, чего требовать от жизни, человеком, готовым драться за место под солнцем, умеющим подниматься после любых падений и, стиснув зубы, заново начинать путь наверх. Паша всегда считал, что наркотики – удел слабых, поэтому его так потрясли сейчас крупинки белого порошка, которые Рома, застигнутый братом врасплох, неосторожно просыпал на стол. С другой стороны, все случаи необъяснимо агрессивного поведения Романа, случаи несправедливых нападок и неадекватных поступков получили вдруг четкое и логичное объяснение. Рома методично разрушал свою психику наркотиками, и одному Богу известно, сколько это уже продолжалось.

– А что? – с вызовом спросил Роман. – Маме с папой расскажешь? Давай, валяй, пусть придут, нотацию прочитают, а папа, глядишь, еще и ремня даст. Это младшо́й у нас любимчик, а со старшим, раздолбаем, можно не церемониться.

– Рома, – Паша, сев на скамейку напротив брата, старался говорить ровным, убеждающим тоном. – Ты хоть себя послушай, что ты вообще несешь? Еще родителей приплел, их-то хоть не трогай. Ты сколько сейчас выпил? И еще сверху этой гадостью закинулся, у тебя же крышак едет, чего ты с собой делаешь?

– А знаешь, что я тебе скажу, брат Паша? – заговорил Рома тихо, и в его голосе вдруг напрочь исчезли пьяная агрессия и шутовское ерничанье. – Не лез бы ты не в свою жизнь. Ты считаешь, что у тебя все ништяк, – вот и ладненько. А я считаю, что у меня все ништяк, и не понимаю, какого хера ты ко мне докопался?

– Я докопался, потому что ты мой брат.

– Ну так вот, я тебя как брата прошу – отвали, а?

Они сидели за столом, напряженно и тяжело уставившись друг на друга, хотя в почти полной темноте ни один из них не мог рассмотреть даже выражения лица собеседника, и от этой молчаливой борьбы двух слепых взглядов Паша вдруг почувствовал пробежавший по спине озноб. Перед ним был лишь силуэт Роминой головы на фоне освещенной веранды, и Паша почему-то порадовался, что не видит сейчас глаз своего брата.

– Ну, как знаешь.

Тяжело вздохнув, Паша медленно поднялся и, словно смертельно уставший человек, старческой шаркающей походкой вышел из беседки.

Глава двенадцатая

Черный «Форд Эксплорер», резко перестроившись из левого ряда, заехал на бордюр и, перекрыв своей массивной тушей половину тротуара, вальяжно раскорячился прямо под знаком «Остановка запрещена».

– Смотри, это он, – сказал Денис, дернув Артема за рукав.

– Я понял. Сразу видно – крутой чувак, на правила ему насрать.

– Чего ему правила. Его машину все гаишники знают.

Денис посмотрел на часы, удовлетворенно кивнул.

– Однако вовремя приехал. Крутой, не крутой, а на деловые встречи не опаздывает. Пошли, что ли?

Водителем «Эксплорера» оказался мужик лет сорока, одетый в сильно потертую джинсовую куртку, обладатель солидного пивного брюшка. Широкие солнцезащитные очки с зеркальным напылением не только скрывали глаза, но и делали почти невозможным определить выражение лица их обладателя.

– Здравствуйте. Вы – Филон? – открыв пассажирскую дверь, поинтересовался Денис и, глядя на свое отражение в нацелившихся на него зеркальных стеклах, добавил с внезапно проступившей робостью: – Мы Денис и Артем, Даша…

– Понятно, – буркнул водитель, вновь поворачивая голову к лобовому стеклу, будто разом утратив интерес к гостям. – Сзади садитесь.

Парни залезли на заднее сиденье, Артем аккуратно прикрыл дверцу, и в салоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь чуть слышным шелестом кондиционера. Артем смотрел в зеркало заднего вида, в котором отражались очки водителя; он не мог понять, продолжает ли Филон безучастно наблюдать за происходящим на улице или внимательно изучает прибывших, и от этого затянувшееся молчание Филона казалось каким-то напряженно зловещим.

– Ну-у, так мы это… – не выдержал Денис. – Нам, короче, Дашка сказала, что…