Чужая кожа

— У ворот остановишь, — деловито скомандовала я, — внутрь тебя не пустят. Чужим машинам нельзя.

— Там охранники? — перепугался наш незадачливый водитель.

— Охранники с автоматами. Тебя не пустят.

Такси остановилось возле ворот. Пока Макс расплачивался, я поднесла карточку-ключ к электронному замку. Раздался характерный писк, и ворота отворились.

Я взяла Макса под руку, и мы медленно пошли по центру дороги, делая вид, что оживленно беседуем. Мы были похожи на кого угодно, но только не на двух злоумышленников, решивших вломиться в чужой дом. Макс знал, где дом Комаровского. Я — нет. Но буквально через несколько шагов мы остановились перед ярко-оранжевой полицейской лентой, опоясывающей весь фасад дома. Открыли ключом дверь и оказались в прохладном не освещенном холле. Отопление в доме было отключено.

— Господи Боже… — Макс весь трясся, — почти ведь попались, как ты его… С ума сойти! Молодец.

— А ты чуть все не испортил! Нельзя же так трястись! Даром, что ли, уже столько прошли, чтобы попасться сейчас. Надо держать себя в руках!

— Мы пойдем… туда? — лицо Макса выражало не поддельный ужас.

— Пока нет. Надо начать с его спальни. Ты говорил, спальня на втором этаже. У нас мало времени. Поторапливайся.

Зеленый Макс сделал шаг вперед, и тут только я почувствовала самое страшное, что было здесь — прогорклый запах засохшей крови.

— Что за вонь? Что за… — Макс поморщился, затем понял. Понимание пришло к нему позже, чем ко мне. Запах свежей крови нельзя было спутать ни с чем. Вязкий, густой, не похожий вообще ни на что на свете, он забивал ноздри, кружил голову и оседал отвратительной горькой смесью во рту. Запахом крови пропах весь дом, и я вдруг задохнулась от отвратительного предчувствия, что теперь так будет пахнуть от меня всегда.

— Они не убрали? — шепотом прокомментировал Макс, не способный помолчать ни минуты.

— Не городи чепухи, — он стал меня раздражать, — кто будет здесь убирать?!

Быстро схватив его за руку, я потащила его к лестнице на второй этаж. Даже если исключить запах крови, дом сразу стал не живым, хотя людей здесь не было всего несколько дней. Все внутри почему-то казалось мне мертвым.

— Интересно, а кто хозяин этого дома? — продолжал шипеть Макс, абсолютно не способный замолчать, — я спрашивал у своего кореша, он не знает. Никто не знает. Ты как думаешь?

— Разве хозяин не объявился до сих пор? — спросила я.

— Нет, — Макс покачал головой, — странно, правда? В его недвижимости такое происходит, а он не спешит показываться. Не логично как-то.

— Логично, если он сам причастен к этому убийству. Хотя ему-то зачем?

Мы поднимались очень осторожно, все боясь, что под весом наших тел могут заскрипеть ступеньки. Но широкие ступеньки лестницы из светлого дуба были сделаны добротно. Поэтому без всяких приключений мы добрались наверх.

Мы оба не знали, где именно находится спальня, поэтому открывали все двери подряд. Обнаружили спальню за третьей дверью — исключительно по домашним мужским меховым тапочкам, стоящим возле двери.

Окно было не зашторено. Потоки ослепительного солнечного света заливали все пространство, обнажая малейшую деталь. Спальня была обставлена с роскошью, больше подходящей для женщины. Было сразу ясно: Комаровский был значительным сибаритом, делавшим из вещей настоящий фетиш.

Шелковые обои с позолотой на стенах, хрустальные светильники, персидский ковер на полу, обалденный туалетный столик из красного дерева с позолотой, плазменная панель 3D во всю стену, а главное — кровать, антиквариат под балдахином, покрытый мехами и золотом.

— Ох…еть! — присвистнул Макс, — Ты уверена, что это его комната?

— Похоже на то.

Не собираясь терять время, я быстро прошлась по ковру к прикроватной тумбочке и высунула ящик… Увидев, чем забит ящик, я остановилась: огромный розовый фаллоимитатор, серебристые наручники с белым мехом, парочка кожаных плетей, свинцовые шарики на связке, какие-то смазки, гель, кожаный шнур для связывания и, наконец, металлические зажимы.

— Он что, любил садо-мазо? — прокомментировал Макс.

Я не успела ответить, потому что в тот самый момент мы оба услышали звук, от которого дыбом поднялись на голове волосы. Звук отпираемой входной двери, а затем гулкие шаги по мраморному полу, отголоски разговора и, наконец, короткий сухой мужской смех.

Ледяной пот окатил нас обоих. Руки, как по команде, задрожали. Ситуация была хуже не придумаешь: если кто-то застукает нас здесь… Что же будет тогда?

Люди, вошедшие в дом, не прятались, в отличие от нас. Они чувствовали себя достаточно уверено, даже позволяли себе смеяться. Они не крались, как полуденные вора, а, значит, имели законные права находиться здесь.

Шаги послышались на лестнице. Похоже, они поднимались на второй этаж. Мы заметались по комнате. Сунулись в ванную — сплошной белый кафель, прозрачная душевая кабина, все открыто, негде даже спрятаться. Шторы на окне представляли собой золотистые занавески из тонкой шелковой ткани и к тому же были связаны на стене.