Чужая кожа

Второе: «Я удалил все фотографии Мальвины, которые ты мне прислал. Прекрати, СЛЫШИШЬ, прекрати это делать! Если ты об угрызениях совести, то она во всем виновата сама. Она подохла для меня, идеальная девочка с голубыми волосами. Я все сделал так, как и планировал. Очень скоро подохнет и в жизни». Дальше на протяжении двух месяцев шли письма, полные общими фразами. В них Комаровский рассуждал о недвижимости в Испании (упадет в цене или нет), заводил речь о ресторанных делах Сафина, философствовал о его же выставках, и больше ни слова не писал ни о загадочной Мальвине, ни о других женщинах.

И вот через три месяца письмо, которое поразило меня до глубины души! «Сегодня у меня черный день. Я и не думал, что он будет для меня черным. Он сработал, твой Храм не судьбы, в который ты меня привел. Похоже, все это оказалось правдой. Сегодня расстреляли Мальвину. Приговор приведен в исполнение. Король отклонил апелляцию. Ее растеряли на рассвете. Представляю, как страшно мучилась она перед казнью. Нет ничего ужасней, чем казнь с помощью расстрельной машины, я слышал, я читал, но… Но осознал только сегодня утром, когда проснулся на рассвете, и понял, что Мальвины больше нет. Она умерла, моя девочка с голубыми волосами… Моя маленькая жена, которую всю жизнь я был готов носить на руках. Я так мечтал стать вдовцом, но теперь это меня не радует. Мне жаль. Я убил свою иллюзию, свою мечту… Мне жаль».

Витольд Комаровский был женат, его жену звали Мальвина, и ее расстреляли с помощью расстрельной машины. Где расстреляли — Китай, Индонезия, Таиланд, Сингапур? Во всех этих странах казнят именно так. Неужели ее поймали в Таиланде за перевозку наркотиков? И как он ее подставил? Интересно, Мальвина — настоящее имя или нет. Похоже, не настоящее. Ну кто в здравом уме назовет свою дочь Мальвиной? Возможно, это имя Комаровский придумал для нее сам.

А что означает «Храм не судьбы», в который Комаровского привел Сафин? Какая-то секретная организация, секта? Похоже, Сафин хорошо знал эту Мальвину, если присылал Комаровскому ее снимки в надежде пробудить совесть и жалость. Не пробудил, и Мальвину расстреляли. Узнать об это подробно!

Потом снова несколько пустых писем, и наконец… «Илона не была для меня идеальной женщиной, ты же знаешь. Я думал, она сможет заменить мне Мальвину, но так не случилось. Илона — совсем не девочка с голубыми волосами. Ну и Бог с ней».

После снова пустые, ничего не значащие письма, и никакого упоминания об Илоне. Ни слова! Последнее письмо было самым коротким (за месяц): «Все в порядке, скоро буду в Украине. Увидимся!» На этом переписка заканчивалась.

Больше в компьютере ничего интересного не было. Приведя комнату в прежнее состояние и выключив ноутбук и свет, я вернулась к себе, чтобы сделать заметки. Но позвонил Макс и сказал, что ключ у него. Мы договорились встретиться днем в офисе.

Громоздкий черный Range Rover вальяжно притормозил возле кустов, обдав нас фонтанчиком из щебня и пыли. Макс спрятал голову под ветку, которая тут же треснула его по макушке. Я впилась ему в локоть: не хватало только позора, с которым нас станет выдворять отсюда местная охрана. Макс застыл.

Из джипа вылез грузный дядька лет сорока с довольно увесистым животом, и приложил карточку к электронному замку. Характерный писк — ворота открылись. Там, за воротами, царила жизнь. Машины были припаркованы по обеим сторонам дороги у роскошных заборов. Прохаживались какие-то люди. Издали нам вроде почудилась камуфляжная форма охранника с огромной овчаркой на поводке. Но, может, это кто-то из местных жителей выгуливал свою псину перед сном. В эти вечерние часы в поселке бурлила жизнь.

— Ну что, видишь? — шепотом сказала Максу.

— Кто ж знал, что они выползают с темнотой, как клопы, — огрызнулся он.

Нам пришлось пропустить еще четыре автомобиля, прежде чем удалось выбраться из своих маскировочных кустов. Расстроенные, мы почесали по проселочной дороге к станции электрички. Я была готова спорить на что угодно, что из обитателей элитного поселка о существовании обычной остановки электрички мало кто знал.

Вечернее дежурство возле второго входа в поселок было моей идеей. В офисе мы до одурения спорили с Максом, когда нам следует пробираться в дом Комаровского: вечером или ночью. Макс по не знанию настаивал именно на вечернем времени суток. Я же, успев немного изучить жизнь своего коттеджного поселка, настаивала на том, что вечером или ночью лезть туда категорически нельзя, так как это время — самое оживленное время суток. Часть обитателей возвращается из офисов, и от не фиг делать шляется с псинами по улицам поселка. А для другой, тусовочно-светской части вечер — время, когда, проснувшись, они выползают в ночные клубы, на всякие светские мероприятия и часто принимают компашки гостей, порой циркулируют всю ночь. Макс не знал этих особенностей. А потому со мной спорил. Что, конечно, было бесполезно, и в конце концов он убедился в этом.

— Ты была права, — подал Макс виноватый голос, — вечером туда соваться нельзя. Когда же мы пойдем?