Чужая лебединая песня

Возле остановки торговала пирожками старушка озябшего вида в сером плащике. Обитали пирожки в здоровенной алюминиевой кастрюле, установленной на табурет и заботливо укутанной в сизо-серый ватник. Стоило хозяйке слегка приподнять крышку, как они задышали, обдавая ароматным паром немногочисленных прохожих.

– Скажите, пожалуйста, как доехать до Отрадной, – спросил у старушки Федор, одурманенный запахом еды. – И пирожок мне, пожалуйста, дайте.

– А чего один? – сухонькая лапка старушки выхватила из его руки сотенную купюру. – Бери два, не ошибешься (прозвучало это как «не ошибесси»). Да у меня и сдачи не будет. Все сегодня с крупными деньгами идут.

– Хорошо, – согласился Федор. – Давайте два. Так что насчет Отрадной?

– Я тебе так скажу: садись на любой и ехай до театра. А там уже либо на двойке, либо на двадцать втором. А можно и на восьмом. Прямо на той же самой остановке, никуда ходить не надо. Подождал и ехай. Двойка, она чаще всего ходит.

Федор вонзил зубы в пирожок и едва сдержал стон восторга: картошечка с жареным лучком и укропчиком – мечта, а не пирожок. В их супермаркете профессиональные повара так вкусно не умеют готовить. В памяти мгновенно всплыл Алисин луковый пирог.

– А с луком нет у вас пирожков?

– С луком и яйцом? – переспросила она. – Так то летом, сейчас не сезон. Лука зеленого не настачишься на пирожки.

– Нет, не зеленого. Простого лука. Желтого такого, круглого. – И Федор изобразил с помощью пальцев шар.

– Из одного лука? – не поверила старушка, а потом сморщила и без того морщинистый нос: – Нет, у нас так никто не готовит.

«Моя девушка готовит!» – захотелось возразить Федору, но в этот момент к старушке подлетела стайка подростков, и она утратила интерес к предыдущему покупателю. А тут как раз и автобус подъехал – маленький кореец ярко-красного цвета, набитый так сильно, что Федор практически не дышал до тех пор, пока не вывалился из дверей на остановке возле театра.

Театр – дореволюционного вида особняк с широкими ступенями, колоннами и треугольным фронтоном над входом – до такой степени напомнил Федору дом Мишкиной бабушки, что ему вдруг очень захотелось посмотреть на здание внутри. А вдруг это именно здесь Алиса изучала азы актерской профессии? И вдруг она сейчас там, внутри? Для спектакля, конечно, еще рано, но для репетиции – в самый раз.

Большая, сияющая свежим лаком дверь оказалась закрытой, но Федора это нисколько не смутило. Он читал, что в любом театре обязательно должен иметься черный ход.

Обойдя здание с тыла, Федор действительно обнаружил дверь, уменьшенную копию своей родственницы с противоположной стороны. Рванув ее на себя, Федор уперся в стол, перегораживающий длинный кишкообразный коридор, конец которого терялся в темноте. Настольная лампа с допотопным тряпичным абажуром освещала строгое лицо хранительницы театра – старушки, чье лицо до такой степени напоминало Мишкину бабушку с портрета, что Федор чуть не потерял дар речи.

– Вы к кому, молодой человек? – нарочито сурово спросила старушка.

– Мне нужен режиссер, – вежливо ответил Федор.

Что говорить дальше, он не знал, так как фамилия режиссера была ему неизвестна.

– А он еще не подошел. А вы по какому поводу?

Тут Федор сообразил, что режиссер в Новолапинском театре один.

– Я по вопросу, – начал он, и тут дверь позади него скрипнула, свет настольной лампы усилил поток солнечных лучей.

– Сергей Петрович! – возликовала дежурная. – Здравствуйте!

– Здравствуйте, Анна Александровна!

– Тут юноша вас спрашивает, Сергей Петрович!

– Юноша? – Тут режиссер впервые посмотрел на Федора. – И чего же ему нужно, этому юноше?

– Я разыскиваю Алису Лопухову, – ответил Федор.

– У нас есть Алиса Лопухова? – поинтересовался режиссер.

Старушка, не сводя с него влюбленного взгляда, нашарила на столе очки, нацепила их на нос и принялась листать толстый журнал в синей обложке с изрядно замусоленными страницами.

– Лопухова… Лопухова…

– Алиса Лопухова, – оборвал ее поиски Сергей Петрович.

– Алиска, что ли? Так разве же она приехала? – Дежурная стащила очки и непонимающе таращилась то на Федора, то на режиссера.

– Так разве же она приехала? – повторил ее слова Сергей Петрович и тут же сам себе ответил: – Нет, конечно. Что она тут забыла?

– Но она вроде собиралась… – промямлил Федор. – Во всяком случае… Не забыла, она вспоминала… Вспоминает…

– А зачем она вам? – поинтересовался режиссер.

– Она моя невеста, – после небольшой паузы заявил Федор.

– Невеста? – переспросил режиссер.

Без насмешки переспросил, с каким-то даже сочувствием в голосе. А потом неопределенно взмахнул рукой, развернулся и пошел по коридору. Федор, воспринявший его жест как приглашение, поспешил следом, боясь затеряться в темноте театральных лабиринтов.

– А записаться? – проявила бдительность дежурная.

– Сами, сами… – не оборачиваясь, отозвался Сергей Петрович.

И все-таки рука технического прогресса коснулась Новолапинского театра. По мере продвижения Федора и режиссера по коридору невидимые датчики движения зажигали настенные светильники в виде факелов, между которыми висели фотографии актеров театра в золоченых рамках.