Чужая война

А потом привычный хоровод звезд. Искры. Холодные сумерки.

Айнодор. Астальдолондэ — Столица

Элидор

Мы сошли с корабля в Астальдолондэ. Узнали у прохожих, где здесь продают лошадей. Как выяснилось, конные ряды находились совсем рядом с портом.

Лошади и цены на них были невероятными. Лошади были невероятно красивы, а цены были невероятно низкие.

— Элидор, едем. — Кина подтянула подпругу и улыбнулась мне.

— Ты ведь не успела отдохнуть.

— А ты хочешь оказаться в столице как можно быстрее? И правильно хочешь. Едем.

Через полчаса, купив дорожных припасов, мы выехали из главного айнодорского порта.

Дорогу, которую обычно преодолевали за неделю, мы проскакали за три дня. Этого не выдержали даже наши чудесные кони. Ранним утром четвертого дня мы въезжали в столицу. Город еще спал. Мы медленно ехали по спящим улицам главного города эльфийской Империи. Я вертел головой во все стороны и начинал понимать, почему эльфов называют самой прекрасной расой мира. Нет, не только за их красоту, но и за эти вот улицы. За здания, абсолютно разные и в то же время образующие какой-то странный порядок. За то, что столица принимала любого, обнимала ласковым теплом. За то, что улицы ее уходили в ослепительное небо. В Свет.

— Элидор, ты как будто никогда здесь не был. — Голос Кины вырвал меня из состояния ошалелого восторга.

— А я здесь и в самом деле никогда не был. Я же почти ничего не помню из моей прошлой жизни. Так, всякие отрывки.

— И ты не помнишь этой красоты? Я покачал головой:

— Совсем.

— Ну… — Кина, похоже, растерялась. — Можно, наверное, посмотреть на это с другой стороны. Вся радость от познания Айнодора у тебя впереди.

В этот момент мы выехали на центральную площадь, куда выходил своим фасадом императорский дворец. Я подъехал к кованой решетке ворот. Кина немного отстала. У высоких распахнутых створок стояли два солдата. Один из них, не дожидаясь, пока я заговорю, обратился ко мне первым:

— Их Величества еще не принимают. Если у вас действительно срочное дело, мы можем позвать капитана гвардии.

— Позови.

Солдат ушел внутрь. Кина в это время подъехала поближе.

Вскоре появился капитан:

— Я вас слушаю.

Вместо ответа я нагнулся к нему с седла и начал молча разглядывать.

Сначала он, вежливо улыбаясь, ждал, что я скажу. Потом немного забеспокоился.

— Что же вам все-таки уго… — Он мгновенно побледнел. — Ваше Высочество? Принц Элеман?

— Я рад, что ты меня узнал, Наргиль.

Наргиль кинулся во дворец. И через пару минут из дверей буквально вылетел эльф, в котором я не без труда узнал своего отца.

Ну и началось…

Гнилой мир

Эльрик де Фокс

Знаешь, принц, я думал, что за десять тысячелетий успел увидеть все, что можно увидеть. И испугаться всего, чего можно бояться. Но здесь даже солнца нет. Всегда мерзкое, низкое серое небо. Не такое, как зимой на Анго… хотя ты же не был никогда зимой на Анго, ты и летом-то там не был. Но все равно — не такое.

Дома нёбо дышит. Дышит холодом, свежестью, силой.

Здесь от него несет парным теплом.

Здесь нет ветра. Здесь есть жизнь, но это не жизнь. Те твари, которые населяют этот мир, или этот кусок мира, или… не знаю, что это за место, — эти твари одержимы жаждой убийства. Они не едят, не спят, не дышат. Они убивают. И пока они не видят меня, они убивают друг друга.

Я схожу с ума, принц. И привычка говорить с самим собой, как видишь, превратилась в привычку беседовать с тобой. Благо тебя нет поблизости, а значит, нет хамских ухмылочек и комментариев, без которых я вполне обхожусь.

Я схожу с ума. Наверное, это к лучшему.

Ненависть вела меня. Глухая, черная, безликая и безумная.

Что говорили Величайшие? Что-то о Тварях и Древних, о матах и порождениях Тьмы.

Я не знаю.

Я не помню.

Зверь не мог насытиться и убивал, убивал. Это я был Зверем. И ненависть вела меня. И чаша переполнилась. Гложет изнутри ледяной огонь. Холодно. Жжет. Зверь научился убивать магией. Ему понравилось. Там, в Тальезе…

Будь магом, а не воином….

Они знали? Давая свой дар, знали ли они, что даром воспользуется Зверь? Что это — ему. Для него. Что магия — лазейка для безумия. Не лазейка уже — открытая дверь, распахнутая гостеприимно…

Огонь.

Кровь.

Нельзя было вспоминать. И забыть было нельзя.

Холодно.

Горит огонь. Горит. Сжигает живых людей. Огненный смерч на узкой улице. И люди кричат. И кричат лошади… Боги…

Они сгорают живьем. И я горю. Зверь вырвался на волю. Теперь он — хозяин. А я?

Не знаю.

Не помню.

А я — это он.

Но ведь перегорит же Великая Тьма, перегорит, уйдет, погаснет. И что тогда будет вести меня? И зачем?

Я — Зверь. И, клянусь Богами, мне нравится быть Зверем.

Готская империя. Готхельм

— Ну что, сэр Зигфрид, у вас найдется, чем порадовать Нас? Или вы по-прежнему бессильны перед этими четырьмя, а ваша хваленая магия, его дар, всего лишь детская забава?

— Отнюдь, Ваше Величество. Четверых больше нет. Они рассеяны. Они сгинули и, я уверен, уже никогда не смогут помешать нам.

— А мы слышали, что этот ваш шефанго убил того исмана… Аль-Апсара. Того самого, который почти прибрал к рукам Эзис.