Чужая воля

Байкера, президента местного чаптера со связями, уходящими в ранние дни клуба в мэрилендском округе Принс-Джордж, звали Дариус Симмс. Он сложил руки на груди, выставив напоказ вздувшуюся вместе с внушительным бицепсом синюю татуировку «Argo»[20] – почти такой же отличительный знак «Язычников», как и патчи на их джинсовых безрукавках.

– Нет. Никаких проблем, – отозвался Джейсон.

– Пока это так, наш уговор в силе. Хата. Привилегии. Но никто тут не любит копов, у которых есть причины неожиданно заявляться сюда.

– Этого больше не произойдет.

– Проследи уж, чтобы не произошло.

Байкер затопал обратно вниз по лестнице, а Джейсон переместился к большому внутреннему окну, выходящему на бывший фабричный цех. Станки много лет назад убрали. Теперь вдоль двух стен просторного зала тянулась Г-образная барная стойка, вдоль двух других – кабинки со столиками, еще несколько отдельных столиков были расставлены по центру. Народу было не слишком много – может, человек двадцать байкеров и примерно вдвое больше женщин. С потолка на цепях свисал «Флэтхед» сорок шестого года выпуска[21]. Тусклое освещение. Дым коромыслом.

– Эй, малыш! Так как насчет того самого?

Джейсон уже почти успел забыть про девушку, полулежащую на низком длинном диване.

– Напомни, как тебя зовут?

– Энджел.

– Сколько тебе лет, Энджел?

– Двадцать пять.

– А по-моему, девятнадцать.

– Двадцать пять, девятнадцать… Какая разница?

Джейсон оглядел ее через комнату – короткая юбка, высокие сапожки… Рыжие волосы реально хороши.

– Мне очень жаль, лапочка, но я этим больше не интересуюсь.

– Чем не интересуешься? Симпатичными девушками? У меня есть подруги, которые говорят совсем другое. Они говорят, что у Джейсона Френча всегда есть дурь, а еще что он трахается, как рок-звезда.

Джейсон отвел взгляд от улыбки, которую она ему продемонстрировала, будто какой-то грошовый фокус.

– Ну давай же, красавчик! – Она опустила ноги к полу, еще сильней открывая свои длинные бледные бедра. – Разве ты не хочешь помочь девушке немножко оттянуться?

– Вот. – Джейсон поставил на стол бутылку. – Ни в чем себе не отказывай.

– «Джонни Уокер»?

– Это синий «Джонни Уокер»[22].

– Не такой был уговор!

– Какой еще уговор? Ты постучалась в мою дверь. Ты вошла.

– Если ты не распространяешь, то почему клуб разрешает тебе оставаться здесь?

Джейсон пожал плечами.

– Это дело мое и клуба.

Девица попыталась еще раз – черноглазая то ли от избытка макияжа, то ли от недосыпа, призывная и слишком уж молоденькая.

– Ты ведь не думаешь, что я недостаточно симпатичная?

– Я думаю, ты реально красивая.

Она встала, сердито надув губы – наполовину понарошку, наполовину всерьез.

– Ты мог бы остановить меня еще в дверях, знаешь ли!

– Да, надо было так и поступить. Ты права.

– Ну и зануда же ты, оказывается!

Джейсону едва удалось скрыть улыбку.

– Никто еще меня так не называл… хотя да, полагаю, иногда я и вправду могу быть самым настоящим занудой.

– И что я теперь скажу подругам?

Джейсон бросил взгляд вниз в клуб и увидел ее подружек за барной стойкой – четверых или пятерых симпатичных девчонок, тоже явно видавших виды, хотя ни одна не выглядела старше девятнадцати.

– Думаю, что тебе и твоим подругам стоит найти более подходящее место для оттяга.

* * *

Ужин в тот вечер прошел ничуть не лучше, чем в предыдущий. Папа так и не появился. Мама задала мне достаточно вопросов, чтобы окончательно убедиться: нет, с Джейсоном я так и не встречался. После этого, закрывшись у себя в комнате, я читал про войну, коммунизм и бунты в какой-то тюрьме на севере страны. Вечер был паршивый, отравленный одиночеством. Все изменилось, когда послышался звонок в дверь.

– Гибби! – крикнула мать с нижней площадки лестницы. – К тебе гостья!

Я спустился босиком, в джинсах. Моя мать, стоя перед открытой входной дверью, сказала: «Только недолго!», после чего быстро удалилась с нахмуренным лицом.

– Сара! – Я вышел на крыльцо, прикрыв за собой дверь. – Что ты тут делаешь?

– Послушай: прости, что заявилась, как снег на голову… Я пыталась дозвониться до вас всю вторую половину дня.

– Это все мать. – Я с извиняющимся видом махнул рукой на дверь. – Иногда она берет трубку, иногда нет. Не хочешь зайти?

– Может, лучше поговорим здесь?

– Конечно. – Я спустился вслед за ней с крыльца на ночной воздух. На ней были обрезанные джинсы, сандалии и белый топ, завязанный на затылке и оставляющий лопатки открытыми. – Как ты меня нашла?

– В справочнике указаны только три Френча. Я подумала – а вдруг повезет…

– Я рад, что тебе это удалось.

Мы немного постояли на бетонной дорожке перед крыльцом, позади нас в лучах света из дома мелькали мотыльки. Сара выглядела чудесно, но казалась какой-то ранимой – так плотно обхватила себе руками под грудью, что я подумал, не замерзла ли она.

– Хочешь куртку? – спросил я.

– Нет, нет. Все нормально. Послушай, гм… Не возражаешь, если мы немного прокатимся или еще чего?

Сара мотнула головой на окно, и я заметил за ним свою мать, наблюдающую за нами сквозь стекло. С еще более хмурым видом та постучала пальцем по часам.