Чужая воля

– Подозревался, ваша честь! Не судился, не осуждался.

– Ваша честь, разрешите передать вам это письмо.

– Едва ли это необходимо, мистер окружной прокурор. Ваше требование не совсем обычно, но находится в полном соответствии с полномочиями вашего ведомства. Если вы хотите, чтобы подследственный содержался в тюрьме штата, туда я его и отправлю. Мадам секретарь, занесите это в протокол и объявляйте следующее дело.

* * *

Прошел целый час, прежде чем за Джейсоном наконец пришли. Он провел это время в камере, в полном одиночестве.

– Откройте пятую!

Когда дверь открылась, Джейсон прищурился, но не двинулся с места.

– Давай выходи. За тобой уже приехали.

Джейсон выждал пять ударов сердца, а потом лениво поднялся, как будто разбуженный от послеобеденного сна. Охранник судебного изолятора отступил назад, и вошли четверо надзирателей, чтобы заковать Джейсона в полные кандалы.

– Порядок. Красота!

Они окружили его со всех сторон, и Джейсон зашаркал короткими шажками, которые позволяли ему держаться на ногах и при этом двигаться. В парковочной нише под стеной здания суда дожидался белый автобус. ЛЕЙНСВОРТСКАЯ ТЮРЬМА. ПЕРЕВОЗКА ЗАКЛЮЧЕННЫХ.

– Стой здесь.

Уклон бетонного пандуса перед носом автобуса поднимался прямо на улицу. Джейсон услышал далекий шум уличного движения, вдохнул аромат выхлопных газов… Дверь автобуса открылась, и из него шагнул надзиратель в форме – явно постарше чином, чем все остальные. Лет пятидесяти пяти, крепкий, по-тюремному бледный. Согласно бейджу, фамилия его была Рипли. Джейсон знал его.

– Документы? – Старшина надзирателей протянул руку, и один из местных охранников передал ему папку с зажимом. Рипли почти не глядя подмахнул их и передал папку обратно.

– Какие-то проблемы, о которых мне следует знать?

– Кроткий, как котенок.

– Ладно, тогда грузимся.

Рипли вызвал из автобуса еще двух надзирателей, Джордана и Кудрявца. Джейсон тоже их знал. Они подняли его по ступенькам, протащили по проходу, усадили. Тоже забравшись в автобус, Рипли пробрался между сиденьями туда, где сидел Джейсон.

Встретившись с ним взглядом, Джейсон произнес:

– Опять свиделись, капитан Рипли…

– Да, опять, заключенный Френч… Ты понимаешь, что происходит и почему?

Джейсон коротко кивнул. Он все понимал.

– А ты мне поверишь, если я скажу, что сочувствую тебе?

Джейсон встретился со спокойным взглядом надзирателя. Капитан Рипли был неплохим мужиком, просто он уже давно и прочно сидел на крючке – равно как и сам начальник тюрьмы.

– Поверю, – отозвался Джейсон.

– Ехать долго, – сказал Рипли. – И то хлеб…

Он вернулся в переднюю часть автобуса, запер дверь, затянутую стальной сеткой, и уселся через проход от Джордана с Кудрявцем. Водитель запустил мотор и выкатил их на солнечный свет, в самую гущу уличного движения. Джейсон наблюдал за проплывающим мимо городом – бизнесменами и высокими зданиями, строительными бригадами и симпатичными женщинами… Кучка хиппи толклась на углу, протестуя против войны, и они тоже неспешно проплыли мимо – мужчины, ни разу не нюхавшие пороху, женщины с искаженными от злобы лицами и цветами в волосах… На миг эта картина вызвала возмущение, но Джейсон чувствовал себя слишком уж оторванным от внешнего мира, чтобы это действительно заботило.

Он думал о Тире.

Думал про Икса.

Когда город остался позади, вскоре вокруг раскинулись поля и поднялись леса. Автобус делал многочисленные повороты, неуклонно продвигаясь к востоку, пока дорога не сузилась и не стала разбитой и ухабистой. Когда она окончательно испортилась, водитель переключился на пониженную передачу, но старый автобус все равно гремел и клацал всеми своими частями.

Тюрьма подступала все ближе и ближе.

Джейсон уже видел ее в путанице леса и узких просеках, в дренажных канавах, заполненных застоявшейся водой.

«Почти на месте», – подумал он.

Как по заказу, автобус еще сильней замедлил ход, огибая огромную каменную глыбу, слова на которой, высеченные давным-давно, говорили печальную, мрачную правду о состоянии вещей:

ЛЕЙНСВОРТСКАЯ ТЮРЕМНАЯ ФЕРМА, 1863

ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ

До отсидки в этом месте Джейсон никогда не читал Данте, но теперь мог наизусть цитировать целые отрывки. «Я увожу к отверженным селеньям, я увожу сквозь вековечный стон…»[34]

Рипли повернул голову, зацепившись пальцами за проволочную сетку.

– В чем дело, заключенный?

– Данте, – отозвался Джейсон. – «Божественная комедия». Врата ада.

– Что-то я не врубаюсь…

– Просто ненавижу эту надпись.

Рипли либо не понял, либо тема не настолько его волновала, чтобы переспрашивать.

– Четыре мили, – объявил он, но Джейсон и без того это знал.

Четыре мили частной дороги.

Восемнадцать тысяч акров.

Тюрьма венчала собой небольшую возвышенность в центре всей этой унылой плоскости, и Джейсон ощутил знакомый холодок, когда увидел почерневший камень.