Чужая здесь, не своя там. Часть первая

«Тоже мне эдель — выпачкала юбку», — пронеслось у меня в мыслях. Вспомнила эдель Фордис, сглотнула подступивший ком, глубоко вздохнула и продолжила слушать Лени.

— В Университете же не только магические направления есть. В его структуру входят два института: магических и немагических наук. Сириль обучалась во втором. Она библиотекарь.

Никогда бы не подумала, что на библиотекарей надо учиться…

— Приходи как-нибудь к нам в гости, — радушно предложил Лени.

И вырвав из блокнота листок, написал мне свой адрес почтовика.

Уверила, что обязательно приду.

Сближаться я ни с кем не хотела, но наверно вечно прятаться от людей не стоит. Да и обычное любопытно возобладало. Уж очень мне хотелось посмотреть на эдель Гаустоф — библиотекаря, обучившегося в Университете.

13

Пришло время ярмарки, которая должна была стать для меня судьбоносной. Именно к этому сроку я поставила себе цель решиться на побег, хоть и сведений катастрофически не хватало. Вот только после разговора с Лени все же возобладал здравый смысл — как бы мне тяжело ни было от этой неопределенности и бездействия, хуже делать не стоит.

Зачем я пошла на эту ярмарку, где шумно, много людей? И сама не знаю.

Я шла сквозь толпу, в голове перебирая свой несбыточный план побега. Опять же, не знаю почему. Не сбудется и ладно. Шла и представляла: вот в этом месте я бы юркнула между шатрами. Потом сбросила бы юбку, коричневую и невзрачную, и заменила бы ее на яркую, надетую под первую. Под такой же блеклой кофтой, оказалась бы блузка с рюшами. Волосы бы подобрала под платок с бахромой. И образ был бы почти готов. Осталось бы только нанести крем и сменить цвет глаз.

Шла и убеждала себя, что теперь точно поступаю правильно, не поддаваясь эмоциям. Буду молить Рауда, чтобы все наладилось, и я поскорее смогла беспрепятственно поехать к родителям. Не могут же невзгоды длиться вечно? Когда-нибудь они закончатся. Разумеется, мне бы хотелось, чтобы это случилось как можно быстрее.

Я зацепилась краем юбки за что-то. Обернулась, чтоб устранить неприятность. В нос уткнулась тряпка, пропитанная какой-то резко пахнущей жидкостью. Меня крепко обхватили и потащили в то место, где я собиралась менять свой облик. Я не успела среагировать, как меня накрыла темнота.

* * *

Первым ощущением, которое я явственно почувствовала, как только очнулась, была нестерпимая жажда. Открыла глаза, осмотрелась. Серые стены, окно узкое под самым потолком, стол, на котором стоял кувшин. Слава всем богам — там была вожделенная вода. Уже имея печальный опыт с водой неприятного для меня свойства, я все же с жадностью отпила. Хуже уже вряд ли будет.

Утолив жажду, еще раз огляделась. Теперь уже обратила внимание и на собственный облик. На меня нацепили то, что я собиралась надеть, когда думала сбежать. Нет, вещи были не те же самые, но также представляли из себя наряд типичной гадалки. На тряпье мне было плевать — вполне чистое, да и ладно с ней с расцветкой. Главное, что не голая. А вот то, что на руках не было перчаток, вызвало легкую панику, ко всем прочим ощущениям, и без того не добавлявшим мне позитива. Я уже отвыкла появляться на людях без этого атрибута. Впрочем, и людей здесь не видно. Пока что.

Вернулась на кровать, застеленную таким же серым, невзрачным покрывалом. Села, оперлась спиной о прохладную стену. Было как-то подозрительно тихо. Хотя тишина для меня в самый раз — жутко болела голова.

Все-таки я очень удачно встретила Лени. Теперь хотя бы догадывалась, кто мог меня похитить. Хотя такое знание, опять же, ничуть меня не примиряло с ситуацией.

Посидела еще пару минут, пытаясь собрать упорно разбегающиеся мысли. Не получилось. Поднялась, отметив противную слабость в руках и ногах, и подошла к массивной, крепкой двери. Неужели думали, что любую другую я смогла бы выбить? Девушка я не хрупкая, но не до такой же степени.

Постучала в дверь. Тишина. Тишина не в том смысле, что никто не откликнулся, хотя и это тоже, а в том, что я вообще не услышала ни единого звука. Только сейчас поняла, что и до этого не слышала шороха одежды, как вода плещется в кувшине. Просто не обратила внимание. А тут…

О великий Рауд, что же ты меня уже теперь и слуха лишил? Я смеялась, не слыша собственного хохота. Смеялась, пока не начала захлебываться слезами. Стало не то, что страшно, жутко. Как будто глыбой к земле придавило и не подняться. И вопрос, на который никто не отвечал: «За что?!».

Эта глыба была всем тем прессом событий, переживаний, которые случились со мной. А вот отдача настигла только сейчас, потому как до этого я толком до конца не осознавала, не мирилась. Все свои невзгоды старательно отодвигала в дальний угол памяти, подспудно понимая: стоит только хоть о чем-то из этого начать сокрушаться и все, сорвусь, сломаюсь. Поэтому-то и выглядела излишне спокойной, несмотря на все несчастья. Сейчас же тот стержень, который поддерживал меня, стремительно прогибался, я как будто чувствовала, как он начинает ломаться. И его осколки ломали меня изнутри.